Москва слезам не верит: сборник

— Не он один так думает, — улыбнулась Катерина. — Вы лучше ко мне не подходите, когда бываете в цехе, а то все в некоторой растерянности: с чего бы это директор уделяет такое внимание простой работнице?

— Ну, не простой работнице, а мастеру, — возразил директор.

— И об этом тоже говорят, — заметила Катерина. — Неспроста Леднев ее так двигает, наверняка по поручению директора.

— А на самого Леднева не думают? — спросил директор.

— Он не по этому делу. У него в цехе никогда ни с одной работницей романа не было. Про него не то чтобы говорить, про него даже подумать такое не могут.

— А про меня говорят? Ну и что же, кроме того, что ты беременна от меня?

— Говорят, — улыбнулась Катерина.

— И с кем же у меня сейчас роман?

— С технологом. С блондинкой.

— Ух ты! — удивился директор. — А я к ней в отдел ведь не захожу.

— Да на фабрике все про всех знают.

— Ладно, — пообещал директор, — усилю конспирацию. Как ты сама-то себя чувствуешь?

— Хорошо!

— Не бойся! Родишь нормально. У твоей бабки небось не меньше пяти было.

— Семеро.

— И ты на одном не остановишься.

— Вряд ли, — ответила Катерина. — Не больно-то сегодня мужики женятся на женщинах с детьми.

— Еще как женятся! — возразил директор. — Я сам женился на женщине с ребенком. А потом мы уже совместно двоих родили. Так что у меня трое сыновей.

— Ваша жена счастливая!

— Я тоже, — ответил директор.

Если счастливый, зачем же блондинка из отдела главного технолога, подумала Катерина, но, конечно, промолчала.

Теперь она на фабрику не ездила. По субботам приходила к Антонине и обычно оставалась обедать. Антонина тоже была беременна. Рожать ей предстояло через месяц после Катерины. На стройке она дорабатывала последние дни перед декретным отпуском.

К Людмиле Катерина ездила по воскресеньям. Людмила с Гуриным снимали квартиру рядом с метро «Сокол». Если Гурина не было дома, а он часто уезжал на загородную спортбазу именно на субботу и воскресенье, Людмила располагалась на тахте, брала спрятанные среди белья сигареты (при Гурине она не курила) и с удовольствием затягивалась.

В субботу Катерина, как обычно, позвонила Людмиле и договорилась, что приедет в воскресенье в три часа. Гурин был в отъезде. С утра Катерина отправилась в Третьяковскую галерею. Она использовала последние дни, понимая, что после родов долго еще не сможет ходить по театрам и музеям.

Она шла по залам галереи, не торопясь, всматривалась в лица на картинах и поражалась их уверенности и умиротворенности. Она хотела побыть в Третьяковке до обеда, но быстро устала, несколько раз присаживалась отдыхать и решила уйти. Вспомнила командировочного из Брянска: если бы не сбежала тогда, может быть, ее жизнь была бы сейчас другой. А, может быть, и с ним не получилось бы ничего, потому что и тогда она обманывала, а обман все равно раскрылся.

Катерина, не торопясь, доехала до центра, прошлась по улице Горького. Большинство магазинов были закрыты. Она прикинула, что, пока доберется до общежития, надо будет снова собираться и ехать к Людмиле. Тогда она решила приехать к Людмиле раньше — все равно Гурина нет, а Людмила даже обрадуется, потому что никогда не любила оставаться одна.

Катерина замерзла, пока шла от метро, и сейчас с удовольствием думала, как выпьет горячего чаю. Она нажала на кнопку звонка, но дверь не открывали. Она позвонила еще несколько раз и села на подоконник на лестничной площадке. Вышедшая из лифта женщина подозрительно ее осмотрела. Еще примет за воровку, подумала Катерина, и позвонит в милицию. Дом был ведомственный, министерства обороны. Когда однажды Катерина заночевала у Людмилы и утром вышла из подъезда, ее поразило количество генералов — генералы с голубыми, зелеными, красными, черными околышками на фуражках, в брюках с красными лампасами, с золотым шитьем на погонах, садились в подъезжающие «ЗИМы». Если эта женщина из генеральской квартиры, то милиция приедет быстро, подумала Катерина. Она решила позвонить еще раз и, если не откроют, ехать в общежитие. Но Людмила открыла дверь.

— Ты чего раньше времени? — спросила она.

— Так получилось, — начала объяснять Катерина. — Я в Третьяковке с утра была.

— Могла хотя бы позвонить, предупредить, — недовольно пробурчала Людмила.

И тут Катерина кое-что сообразила. Она почувствовала, что краснеет.

— Извини, — Катерина начала снова повязывать платок. — Я пойду, пожалуй.

— Да ладно, — усмехнулась Людмила. — Проходи!

Катерина разделась, надела тапочки и увидела пожилого седого мужчину. Он курил длинную сигарету с фильтром. Мужчина встал и улыбнулся:

— Здравствуйте, Катерина.

— Здравствуйте. Вы меня знаете?

— Конечно, — подтвердил мужчина. — А вы меня не знаете?

— Не знаю.

— Я Петр Петрович. Разве Людмила вам обо мне не рассказывала?

— Не рассказывала. — Катерина растерялась, пытаясь вспомнить, что ей могла рассказывать Людмила.

— Не рассказывала, не рассказывала, — рассмеялась Людмила. — Ты знаешь, что я не болтливая и государственных тайн не разглашаю.

— Молодец. — Еровшин подвинул Катерине стул. — Садитесь, Катя!

— Проголодалась? — спросила Людмила.

— Не очень, — ответила Катерина.