— Самое вероятное объяснение, — согласился Игорь. (А про себя подумал: «Скорее, её волновало, какой будет твоя реакция, когда ты узнаешь, что… Если узнаешь когда-нибудь, если мать решится тебе рассказать.») — Но тут напрашивается и следующий вывод. Раз узнала твоя бабушка и предстояло узнать тебе — значит, твоя мать собиралась наконец уйти к этому человеку, уйти открыто и навсегда. И он готов был открыто с ней соединиться, несмотря ни на что. И вот… они встретились, чтобы принять окончательное решение и погибли. Кто-то не захотел, чтобы они были вместе. Если, конечно, их смерть — не трагическая случайность.
— Кто? — глаза Тадеуша вдруг блеснули гневом. — Надеюсь вы не намекаете на отца? Убийство из ревности — это настолько глупо, надо его знать…
— Да ни в коем случае! — ответил Игорь. — Разумеется, выбрось это из головы.
— Тогда кто же? Ваше КГБ?
— Ну, уже не КГБ, а… — Игорь покачал головой. — К нашим спецслужбам можно относиться по-разному, так же, как к спецслужбам всего мира, но, уверяю тебя, они тут ни при чем.
— Откуда вы так уверены?
— Хорошо, скажу тебе все, — Игорь загасил сигарету, сразу достал другую и принялся разминать её в пальцах. — Там тоже на ушах стоят. Смерть Гитиса явилась для них полной неожиданностью. Да, агенты иногда гибнут, но тут ничего не предвещало беды. Но главной неожиданностью для них явилась связь Гитиса с твоей матерью. Он тоже скрывал её от всех. Ты понимаешь? Игорь встал и прошелся туда и сюда. — Важнейший работник скрывает то, чего скрывать не должен: многолетнюю связь с женой одного из людей, некогда близкого к руководителям «Солидарности», и до сих пор, наверно, представляющего определенный интерес. Ради твоей матери Гитис обманывал свою службу… Совершил то, что спецслужбы всего мира очень часто запросто называют «предательством». Меня уже вызывали…
— И допрашивали? — спросил Тадеуш.
— Не допрашивали, а расспрашивали. Во-первых, я все-таки «свой», во-вторых, никакого криминала за мной нет. Интересовались, не знал ли я хоть что-нибудь об их связи. Мне оставалось лишь руками развести — для меня это оказалось таким же шоком, как и для других.
— Тогда кто… кто мог это сделать, если это убийство?
— В том-то и вопрос! И, если это убийство, то почему надо было убирать их обоих? Гитиса можно было подстеречь одного — и спрятать его тело так, чтобы оно навеки исчезло, чтобы никто не знал, где, когда и как он кончил свои дни.
— Они могли решить, будто моя мать тоже что-то знает, опасное для них… — медленно проговорил Тадеуш.
— Кто — «они»? — в свою очередь вопросил Игорь.
— Откуда мне знать, если даже вы не знаете?
— То-то и оно! Поэтому я и говорю, что тебе сейчас нельзя ехать в Польшу. Если за смертью Гитиса и твоей матери кто-то стоит, этот «кто-то» может припомнить, что мать отправила тебя учиться в Россию — наперекор своим убеждениям и характеру — и решить, вполне логично, что ты тоже в игре. Что Гитис вовлек тебя в неё с подачи матери. А значит, что ты последний носитель какого-то смертельно опасного знания. Если это так, то, поверь мне, вне Москвы тебя всюду может ждать удар из-за угла.
— Но что же мне делать?..
— Заболеть! Исчезнуть! Запить с горя до той стадии, когда человек уже не отвечает за свои поступки! Что угодно! Если хочешь, я устрою твое «похищение» — отсидишься пока что на какой-нибудь подмосковной даче, где тебя никто не вздумает искать!
— И надолго?
— Пока не будет твердо доказано, что двойная смерть на Острове Влюбленных — действительно несчастный случай. Или пока не станет ясно, что разборки, из-за которых они погибли, не касаются тебя никаким боком и тебе ничто не угрожает. Или пока мы не найдем убийц и не обезвредим их. Видишь, сколько вариантов? Самый худший — третий, потому что тогда тебе придется отсиживаться непонятно сколько. Если один из двух первых — то не больше нескольких дней.
Тадеуш был настолько ошарашен и выбит из колеи, что практически потерял способность принимать решения. Игорь посматривал на него с сочувствием: ещё бы, сразу после известия о смерти матери узнать такое!.. Но это жесткое, почти хирургическое, вмешательство было необходимым — ради безопасности самого Тадеуша.
Парень, однако, быстро сумел собраться.
— Но, если эти таинственные «они» считают необходимым убрать и меня, то разве нельзя выманить их на меня как на живца? Или вы это и имеете в виду?..
— Не совсем так, — усмехнулся Игорь. — Видишь ли, идея ловить на тебя как на живца наверняка придет в голову многим, раз даже тебя, далекого от всех наших дел, посетила. Я тоже заинтересован в том, чтобы найти и наказать убийц. Но я — единственный, кого безопасность «живца» — если иметь в виду тебя — будет волновать в первую очередь. Понимаешь?
— То есть, профессионалы из «органов» просто используют меня, и все, а вы постараетесь меня защитить?