Москва времен Чикаго

Сообщение о том, что в его доме и в его подъезде обнаружено взрывное устройство, подействовало на Генерального прокурора крайне удручающе. Он уже несколько раз просчитывал возможные варианты, изучал списки жильцов и искал среди них возможные жертвы. Но так и не находил никого, кроме себя.

А подсознание между тем упрямо выдавало Александру Михайловичу одну и ту же информацию. Оно с завидной настойчивостью называло имя возможного заказчика взрыва.

Он упрямо гнал от себя эту тревожную мысль. Не мог, не мог уважаемый всеми человек, мягкий, интеллигентный, образованный, пойти на такую чудовищную подлость! К тому же они ведь были из одной политической элиты, как справедливо заметил Николай Николаевич во время их последней встречи.

«Что же предпринять? — подумал Александр Михайлович. — Ждать, как и обещал, пока премьер-министр „созреет“ и сам заявит следствию о своих правонарушениях? Или пригласить его на новый допрос и впрямую спросить об этом заказном готовящемся взрыве?»

Но что он мог сказать главе правительства? Что обнаружено взрывное устройство в его подъезде?! Что он, Генеральный прокурор, связывает это с их недавним разговором?!

«Нет, — решил он. — Пусть Усков еще поработает над различными версиями этого неудавшегося взрыва. А мне надо набраться терпения и ждать».

Похоже, у Джульетты начался новый старый роман с Петраковым. После первой встречи на даче не замедлила последовать вторая. Мэр снова остался в коттедже один и, как и в прошлый раз, послал за Булановой машину.

Он раскрыл окно, хотя было прохладно, и стал полной грудью вдыхать свежий смолистый воздух.

Вот уж действительно, думал он, а много ли человеку для счастья надо? Оказывается, не нужно ни этих миллионов и миллиардов, ни высоких должностей и званий, а нужно просто любить вот эту женщину и наслаждаться ею!

Мысли текли легко и плавно, он совсем забыл о делах, тревожащих его в последнее время, о московских друзьях, затаившихся и залегших на дно.

Где-то рядом пристроился на сухой сосне дятел и так долбил высохший ствол, что стук раздавался по всему лесу. К нему подключилась кукушка, которая монотонно повела свою грустную песню.

— Кукушка-кукушка, — как когда-то в детстве спросил Петраков, — а сколько мне осталось жить?

Кукушка сказала громко «ку-ку», затем повторила еще раз и умолкла.

— Дура, — расстроился Вячеслав Иванович и захлопнул окно. Но настроение у него почему-то испортилось. Он вернулся в свой кабинет, подошел к письменному столу, зачем-то постоял возле него. И вдруг его неудержимо потянуло проверить тайник. Он открыл его, заглянул в потайной ящик и ужаснулся: тайник был пуст.

— Все! Я пропал! — заметался по комнате мэр. — Идиот! Все, все приготовил, перевел имущество на дуру-жену, замел следы, а эти бумажки зачем-то оставил!

…Джульетта застала своего милого далеко не в лучшем настроении. Чутьем она поняла, что случилось что-то неприятное. И потому решила успокоить, разговорить своего любовника. Ведь в противном случае ее поездка сюда была бы совершенно бессмысленной.

Она села на широкую мягкую тахту, расстегнула блузку, плотно обтягивающую тугие груди, и положила на них голову Петракова. Он зарылся в них головой, как ребенок, и задохнулся от радости и спокойствия.

— Слава, — наконец проговорила Джулетта. — Я чувствую, с тобой что-то случилось. Расслабься, расскажи, облегчи душу.

Петраков на мгновение задумался, затем решительно тряхнул головой:

— Ладно, тебе я расскажу. Надо же когда-нибудь исповедоваться. Нельзя все время в душе носить то, о чем никому не скажешь, верно?

— Верно, милый.

— Мне были нужны деньги. Сама понимаешь: высокая должность — большие расходы. А тут подвернулась одна афера: зарубежная фирма попросила на вывоз уран.

— Что? Уран? Это же радиоактивное вещество! Да у нас его и нет в области.

— У нас нет, в стране есть. Или в другой стране, какая разница? Для меня это был просто товар, который имеет спрос. Ну, мы и нашли, через наш металлопрокатный комбинат, добытчиков на Украине. Заключили с фирмой договор, отгрузили две партии товара. А потом надобность в этой операции отпала.

— Ну?

— А я, как дурак, продолжал хранить документы об этой сделке у себя. Вот здесь, на даче. А сегодня посмотрел — они пропали!

Джульетта задумалась. Ее не тревожили сейчас морально-этические стороны этой проблемы, то, что радиация могла бесконтрольно расползтись по миру. Она упорно решала одну задачу: кто мог их взять. И, наконец, изрекла:

— В таких случаях задают вопрос: кому это выгодно?

— Ну, не знаю. Моим врагам, конечно.

— Это — Усков, — твердо заявила Джульетта.

— Почему ты так думаешь? — усомнился мэр. — Он у меня на даче не был. Я его сюда не приглашал.

— О, ты не знаешь, Слава, этого человека! Это фанат! Для него не существует ничего, кроме дела!

— Что же мне теперь делать, — спросил Петраков. — Сушить сухари?

На что Джульетта решительно возразила:

— Прежде всего не раскисать. В нашей замечательной стране может произойти все, так что надежда имеется всегда. И — готовиться.

Помолчала, затем добавила: