Москвест

— И нормальные босоножки, — поддакнула Маша. — И мыла б хоть кусочек… Про шампунь и не мечтаю. Ладно, хоть пыль с себя смыли.

Маша распустила мокрые после купания волосы.

— Ну что, в город пойдем? — спросил Миша. — Или сначала к Фекле?

Но Маша была не в настроении куда-то идти, Маша была в философском настроении.

— Слушай, вот лежим мы в траве, никого не видим, — начала рассуждать она, — и мы вне времени. Сейчас может быть десятый век или двадцатый. Трава совсем не изменилась.

— Это ты к чему? — подозрительно спросил Мишка.

— А к тому, что дома мы никогда не обращали внимания, как хорошо, когда вот так лежишь, почти чистый, и тебя никто не пытается спьяну мечом зарубить.

— Ну, дома мы и штанам редко радовались. Я уж молчу про носки. И зубные щетки.

— Ладно, пойдем, — вздохнула Маша.

Она с трудом заплела косу и спрятала ее под платок.

— Выгляжу, как чучело, — констатировала она, глядя в воду, — а все вокруг говорят, что красавица. В принципе, и в этом времени можно найти что-то хорошее.

Мишка только глаза закатил.

— Мясо у них вкусное, — причмокнул он. — Пойдем. Кстати, тебе не кажется, что дымом пахнет?

Чем ближе ребята подходили к городу, тем сильнее становился запах. Нехороший он был, тревожный. И непрерывное карканье воронья, раздающееся с неба, не добавляло оптимизма.

Миша с Машей, не сговариваясь, свернули с протоптанной дороги в лес, чтобы подойти к городским воротам под прикрытием деревьев. Но это прикрытие ничуть не смягчило удара от увиденного. Выжженное пепелище. Огрызки домов, торчавшие кривыми зубьями дымящиеся остатки городской стены.

— Хорошо князья погуляли, — пробормотал Мишка.

— Наверное, это все-таки не князья, — неуверенно сказала Маша. — Смотри, город стал гораздо больше. Вот того куска стены вообще не было.

— Его и сейчас нет, — мрачно заметил Мишка. — И как мы узнаем, где мы? Спросить, похоже, не у кого.

— Помнишь, Фекла говорила, что ее избушка будет ждать нас. Пойдем туда, — предложила Маша и с облегчением отвернулась от жуткой картины уничтоженного города.

По дороге к Фекле ребята подавленно молчали.

— Знаешь, что самое страшное, — сказала Маша. — Москву сожгли. Вряд ли она быстро возродится после такого. А значит — ход истории нарушился.

— Если б он нарушился, сюда бы уже примчался Городовой и все исправил бы.

— А вдруг он про нас забыл? — в ужасе спросила Маша. — А вдруг он нас потерял? А вдруг с ним что-то случилось?

— Не ной, а? — рявкнул Миша. — Без тебя тошно!

Избушка Прасковьи стояла на том же месте. Только еще сильнее вросла в землю. Осторожно пробравшись к ней, ребята заглянули внутрь. В нос ударил резкий запах трав.

— Фекла! — позвала Маша.

— Ну я Фекла, чего надо? — раздался суровый голос у них за спиной.

— Нет, вы не Фекла, — испугалась Маша.

На них смотрела не старуха, а довольно крепкая женщина с суровым, как будто высеченным из камня лицом.

— Или не та Фекла, — добавила Маша испуганно.

— Откуда пришли? — спросила женщина.

— Издалека, — уклончиво ответила Маша. — Мы не знали, мы не думали, что тут все так…

— Двоих я спасла, — сказала Фекла. — Девочку себе возьму, выучу ее, а что делать с отроком, не знаю.

— Двоих, — дрожащим голосом спросила Маша. — А где…

— Всех вырезали. Всех! Ироды поганые, и младенцев не пожалели. Все церкви, все монастыри пожгли, кого не сожгли, того порезали. И я знаю, кто вы, — без перехода сменила тему женщина. — Прабабка моя, тоже Фекла, сказала, что придут ко мне отрок и отроковица, — красивые, но сильно глупые.

— Чего это мы глупые?! — немедленно взвился Мишка.

Фекла, даже не посмотрев на Мишку, зашла в дом.

— Тоже мне, умная нашлась, — пробурчал Мишка. — Живут тут по уши в грязи, туалет изобрести мозгов не хватает.

— Тихо, — шикнула Маша и пошла вслед на Феклой-внучкой. — А что еще вам про нас сказала та Фекла?

— Невелики вы птицы, чтоб про вас долго разговаривать. Хотите, ночуйте. Не хотите — идите свой дорогой.

— Помочь вам чем-нибудь? — робко предложила Маша.

— Нет, — отрезала женщина, — Много знаете, ничего не умеете.

— Но город выживет? — тихо спросила Маша.

— Город? — удивилась Фекла и внимательно посмотрела на Машу.

И опять у девочки возникло устойчивое ощущение, что ее мозг сканируют.

Фекла быстро отвернулась, но Маше показалось, что она увидела на ее лице подобие улыбки.

— Красиво, — задумчиво сказала Фекла. — Жаль не доживу.

— Что красиво? — спросил Мишка, который со скучающим лицом появился у порога.

— Город выживет, — сказала Маша. — Значит, с историей все нормально, Городовой не придет. Нужно выбираться самим.

Маша и Миша сидели на траве и пытались думать.

— И как мы узнаем, какой это век, если от города ничего не осталось? — размышляла вслух Маша. — С другой стороны, если эта Фекла — правнучка той Феклы, то прошло лет 90 или 100. А перенеслись мы из 1147 года. То есть сейчас около 1240 года.

Мишка зажмурился, ожидая перемещения, но ничего не произошло.

— Ладно, — продолжила Маша, — наверное, этого мало, нужно понять, что случилось.

— Ироды поганые, Фекла сказала, — сообщил, зевая, Мишка, — пришли, и все выжгли.

Участвовать в мозговом штурме ему было лень.