Москвест. Роман-сказка

– Пойдем в храм, – приказал вдруг Калита. – Сегодня там служба особенная, специально для тебя, отче. А заодно посмотришь, какой Собор мы выстроили. Я много церквей в Москве построил, но эта мне ближе всех. Там твой прах, там мне все время ты видишься. Я твои слова помню, отче. Ты сказал, что если я твою старость успокою и возведу храм Богоматери, то будет мой род славнее всех иных князей… Все меня будут бояться!

...

КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Перед кончиной святой Петр сказал Ивану Даниловичу: «Если ты успокоишь старость мою и возведешь здесь храм Богоматери, то будешь славнее всех иных князей, и род твой возвеличится, кости мои останутся в сем граде, святители захотят обитать в оном, и руки его взыдут на плещи врагов наших…». По желанию святого Петра Калита заложил 4 августа 1326 года в Москве на площади первую каменную церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы. 21 декабря 1326 года святитель Петр умер. Его тело погребено в Успенском соборе в каменном гробу, который он сам приготовил.

Последнюю фразу князь гаркнул так громко, что разбудил Мишку. Он, оказывается, успел задремать в углу под неинтересные разговоры.

– Не бояться вас должны, – вздохнула Маша, – а любить.

– А за что меня любить-то? – удивился князь.

– Как за что? – встрял спросонья Мишка. – За гарантии экономических свобод, за права личности, свободу слова. А если б вы еще и туалеты придумали…

– Миша! – ахнула Маша. – Вы не слушайте, это у него бывает.

– Да знаю, – вздохнул князь, – божьи люди часто говорят не пойми что…

– А любить вас должны за то, что защиту даете и не обманете. Чтоб знали: если князь сказал, то сделает, – объяснила Маша.

– Сказал убью – и убил! – хохотнул Калита.

А потом глянул в полные отчаяния Машины глаза и неохотно добавил:

– Ладно, не убью, а договорюсь!

* * *

Впервые за несколько дней Маша и Миша вышли с княжьего двора и прошлись по городу. Пожалуй, это уже можно было назвать городом, хоть и очень маленьким. Князя распирало от гордости, когда он показывал свои владения.

– Град дубов! – гордо говорил он, обводя рукой те самые толстенные стены Кремля, которые поразили ребят в самом начале. – И храмы белокаменные!

Мишка с Машей смотрели во все глаза. Теперь, пока еще не выстроили многоэтажек и небоскребов, церкви с белоснежными стенами гордо возвышались и над городскими стенами, и над деревянными домами. Некоторые из храмов еще не были закончены, и к ним тянулись обозы с кусками белого камня. Впрочем, тянулись не быстро, завязая в грязи.

– Думаю и стены из камня поставить, – сообщил князь и тут же нахмурился. – Ну, или не я… Может, внуки мои. Но стена белокаменная нужна.

– Белокаменная… – как завороженный повторил Мишка. – Вот почему она Белокаменная.

Калита бросил на него настороженный взгляд, и Маша поспешила объяснить:

– Это он… то есть святой Петр говорит, что в будущем Москву будут звать Белокаменной. И говорит, что город ему нравится.

– Конечно, нравится, – усмехнулся князь. – Вместе думали, как его обустроить.

Мишка сердито надулся и ткнул Машу в бок. Чего только влезала?!

– Да я не ему град кажу, – продолжил Калита, словно бы и не заметив Мишкиного тычка, – а вам. Вы ведь издалече…

Тут он замолчал, словно приглашая гостей к рассказу о себе, но те прикусили язык и сделали вид, что намека не поняли. Тем временем они пришли на городскую площадь.

– Вот он, гордость моя, Собор Успения Пресвятой Богородицы, – крестясь, сказал князь. – Ты сказал, отче, я построил. Смотри, таким ли ты хотел его видеть?

Маша подошла к стене Храма, широко распахнув глаза. На фоне этой Москвы он потрясал своими размерами и своим величием. И, словно чтобы подчеркнуть это величие, с колокольни ударил голосистый колокол.

– А когда Александра убьют как поганого пса, – задумчиво сказал Калита, – я сниму их главный тверской колокол и повешу здесь, в Москве…

– Миша, – сказала девочка шепотом, – ты слышал, как он собор назвал?

– Собор Успения, вроде как, а что? – пожал плечами Мишка.

– А то, что если я правильно понимаю, это предок того Успенского собора, что сейчас стоит в Кремле. Наверное, на этом же самом месте!

Как только Маша коснулась стены Собора, реальность дрогнула и резко изменилась. Маша схватилась за стенку Собора и тяжело дышала – у нее закружилась голова.

Глава 4. Татарва идет

– Интересно, что подумал Калита, когда мы пропали? – задумчиво спросила Маша, отдышавшись.

– Не знаю, – буркнул Мишка. – Но он бы порадовался, что его планы выполнены.