Москвест. Роман-сказка

– В то время он был митрополитом, – сухо продолжила она.

– Ну и нормально, – сказал Мишка, – классный повод. Пошли, скажем, что мы пришли к святому Петру. Божьи люди, тыры-пыры…

– Ты хоть креститься умеешь, божий человек? – фыркнула Маша.

– Вот он меня и научит, – отмахнулся Мишка.

Сказать легко, сделать оказалось гораздо сложнее. Пробиться к князю почти невозможно, его не поймать. Дважды удалось увидеть его мельком, оба раза их теснили в сторону.

– Нужно проникнуть в терем, – сказал Мишка, с трудом увернувшись от конного отряда, следовавшего за князем. – Так мы до него не докричимся.

Маша никак не прокомментировала эту гениальную идею.

– Значит так, – продолжил он, оглядевшись, – сейчас ты пойдешь к терему, прикинешься дурочкой и будешь проситься на работу.

– Почему я? – возмутилась Маша.

– Да ты посмотри, ни одного мужика вокруг! Они где-то на стройке, наверное, работают. Или на войну ушли. Я тут, как дурак, все на меня пялятся.

– Ладно, – согласилась Маша. – А дальше что?

– Не знаю, что дальше! – возмутился Мишка. – У тебя есть идеи получше? Иди, вид у тебя что надо.

Маша вспыхнула, попыталась стряхнуть с рубахи грязь, поправила платок.

– Да бесполезно, – фыркнул Мишка, – и не нужно. Они тут все такие красавицы. Я буду в засаде сидеть. Как только тебя примут, я выскочу и договорюсь.

Вокруг терема Маша ходила долго, все никак не могла вклиниться в окружающую суету. Пару раз она попробовала обратиться к девкам, пробегавшим мимо, но те ошалело спрашивали:

– А?

И неслись дальше.

Помог случай. Та самая женщина, которая отправляла Машу в Кречетники, вышла из терема и, не глядя, вывалила прямо Маше под ноги здоровый горшок с помоями.

– Ай! – крикнула Маша.

– И ходют, и ходют! – рявкнула женщина.

И тут появился Мишка, который аккуратно плюхнулся на колени рядом с помоями, потянув за собой Машу, которой ничего не оставалось, как рухнуть в самую их середину. Мишка заголосил на одной ноте.

– Ай, матушка, две недели шли, ничего не ели! Молва идет по свету, что святой Петр чудотворец в святом граде Москве живет. Пустите с ним поговорить, Христом богом просим!

При упоминании святого Петра лицо женщины прояснилось, но быстро приняло прежнее пресное выражение.

– Что ж вы к князю в терем ломитесь, а? Шли б к митрополиту на подворье. И вообще… Давно уже Петра схоронили.

– Ай-ай-ай, – закричал Мишка и закрыл лицо руками. Получилось очень убедительно, как будто он узнал о смерти близкого человека. – Мне столько надо было ему сказать, столько сказать, – голосил Миша, не отнимая рук от лица. – О, Петр, как же так… На кого ж ты нас покинул…

Вокруг ребят уже собралась небольшая толпа. Дворовые девки, разинув рты, пялились на безутешного отрока, даже ленивая охрана высунулась из своих комнат.

– Глафира, надо б их к князю, – предложил один из воинов. – Петра знают… Князь, если прослышит, что мы их прогнали, зашибет насмерть.

– В гридницу их! – приказала Глафира. – И глаз не спускать, а то еще сопрут чего.

Гридница оказалась вовсе не темницей, а комнатой для гридны, то есть княжеской дружины. И была она почти пустая, – видно, князь со своими воинами куда-то отбыл из терема. Сидеть было скучно. Маша пошаталась из угла в угол и заглянула в соседнюю клеть, где суетилась Глафира.

– Давайте подсоблю, – предложила она.

Глафира глянула грозно, но согласилась.

– Мед по кувшинам разлей. Только не пей!

Маша б и не смогла это пить, напиток был крайне неаппетитный, ни по виду, ни по запаху.

– Издалече пришли? – спросила Глафира.

– Очень, – ответила Маша.

Глафира сунула ей в руки кувшин.

– Пойдем, отнесем в столовую избу.

Столы для пира были накрыты.

Выглядело все очень пышно, стол был заставлен золотыми и серебряными ковшами в виде лебедей, но бардак был немыслимый.

– Ой! – сказала Маша. – А давайте вот эту чашу сюда переставим. И вот этих птичек можно кусочками нарезать. И хлеба на том конце стола нет. И давайте блюдо почистим, оно потемнело совсем.

Глафира посмотрела на Машу с подозрением.

– Ты, девка, прислуживала кому?

– Давно дело было, – быстро соврала Маша, – но хорошим людям.

Маша вспоминала мамины уроки сервировки стола и лихо переставляла блюда.

Глафира смотрела на нее сначала с подозрением, а потом с восхищением.

– Если князь не прикажет вас убить, возьму тебя на службу.

– А зачем князю нас убивать? – удивилась Маша.

– А я почем знаю? Не нашего это ума дело. Как князь решит, так и будет. Ему виднее.

* * *

То, что князь едет, было слышно издалека. Вдруг стали накатывать волны звуков с улицы: цоканье, свист, крики, лошадиное ржание. И эта какофония, приближаясь, в несколько раз усиливала скорость, с которой носились по терему девки с разной снедью.

Во время ужина Машу и Мишу совсем затолкали, столько народу носились вокруг столовой избы с различными переменами блюд. Ужин тянулся невероятно медленно, потом внезапно кончился, князь прошел мимо, даже не повернув головы в их сторону.

– Прямо в повалуши пошел, – прошелестела Глафира, – умаялся, бедный. Пойдем, со стола собрать подсобишь.