Москвест

— Да потому! — гаркнул посол. — Не буду возмущаться, меня вообще за человека считать не будут. У вас же только того, кто за себя постоять может, уважают.

Посол влил в себя еще глоток и поправился:

— Нет, не уважают. Боятся. Уважать у вас даже себя не умеют…

Мишка уже открыл рот, чтоб возмутиться, но англичанин остановил его, властно махнув рукой.

— Не спорь. Хочешь, я тебе про царский пир расскажу?

— Я хочу! — тихо сказала Маша, которая принесла в избу очередную порцию еды и питья.

Афанасий Юрьевич со всей свитой отдыхали от очередного потрясения в соседней избе, периодически справляясь о состоянии дорогого гостя. Маша докладывала: все хорошо, гость изволил напиться в стельку. О душещипательной беседе с Мишкой она умолчала.

— А? — вздрогнул посол, оглянувшись на Машу. — А, это ты… Обманула ты меня, девка. Я уж думал, меня тут больше не обманут. Ладно, не жмись, прощаю. Все равно б я никуда не поехал, смысл мне ехать? В лучшем случае убьют по дороге…

— А в худшем тогда что? — спросила Маша.

— Видно, мало ты видела, — мрачно сказал посол, — счастливо живешь… — Его светлость на секунду прикрыл глаза, но быстро очнулся и перебил сам себя. — Так вот, пир, — сказал он. — Ооооо! Это зрелище! Сам царь сидит с непокрытой головой, справа от него лежит шапка — колпак, а слева палка — посох. Все челом бьют, все ему кланяются, все готовы из себя выпрыгнуть, чтоб царь их заметил.

Незаметно для себя посол стал добавлять в английскую речь русские слова. От этого рассказ становился не то чтобы понятнее, но точно колоритнее.

— Говорят, что если он кого ударит или за волосы оттаскает, то это великая честь. А если кто упадет смешно, так, что царя развеселит, то это чуть ли не в доблесть записывается. И бояре эти тупые всё стараются из себя вылезти — упасть там, или уронить на себя что-нибудь… Царь улыбнется, а им большей награды и не надо. Я, правда, не видел сам…

Посол вздохнул с явным сожалением, и Мишка подумал: «Не сильно ты от царских холопов отличаешься, ваша светлость».

— При нас все прилично было, — продолжил посол. — А служители вокруг все в жемчуге и с каменьями, а посуда на столе сплошь из золота. А как начнется пир, так затянется до ночи. А царь всё блюда за другие столы посылает, и нужно обязательно вставать каждый раз, как царь эту милость оказывает. Я перестал вставать к середине обеда. Они все шикали, делали круглые глаза, а я что… я ж иноземец. Я ж ничего не понимаю…

Англичанин захихикал и закинул в рот кусок мяса с тарелки.

— Царь хлеб передаст, все от счастья немеют, а уж если соль передаст, то могут и чувств лишиться, такое это счастье. При мне какой-то боярин начал солонку целовать, прямо слезами облился… Дурак…

Миша, который уже не рад был, что все это выслушивает, сказал:

— Ну и что тут такого? Ну любят бояре своего царя, что смешного?

— Любят… — скривился посол. — Да они его сожрать готовы. В своих заговорах уже сами скоро запутаются. Кто за кого против кого и кого кто хочет убить и кого на трон вместо царя посадить. Мне объясняли, я не осилил. Мерзость… — Англичанин поежился. — Пир до часу ночи, а потом еще обратно на постоялый двор. С нами еще человек десять увязалось, чтоб развлекать. И пить, пить, пить до утра… У вас же как — пока все гости мордой вниз не спят, праздник не удался. Это я потом уже научился, после первой чаши руки на стол и делаю вид, что сплю. Эти дурни потешаются, что иноземцы хилые, пить не умеют, сами через час под столы валятся… Погуляли… Я с тех пор у вас не пью, под стол все выливаю. Сегодня вот хитростью напоили, а так бы я…

— Господи, — тихо сказала Маша, — да что же это такое! Неужели вы о нашей стране… земле… ничего хорошего сказать не можете?

Посол задумался.

— Ну отчего ж, — сказал он, — город у вас красивый… Как выезжаешь с дороги, прямо дух захватывает: купола сияют, крепость красивая белая. Как она у вас называется?

— Кремль, — подсказала Маша.

— Да, Кремль… И люди у вас хорошие. Много хороших людей. Но правят ими дурные бояре и надутый царь. Приказали — и все побежали на улицы нас встречать. Знаете, какая толпа была, когда мы по городу ехали? Домов не видно! Я спрашиваю: зачем, мол, эти люди тут стоят? А мне отвечают, что это для того, чтоб показать могущество русского царя. Так в чем могущество, а? Куча народу, всех от работы оторвали, под ногами у коней вертятся… Дурь…

Маша хихикнула.

— Миш, у меня подруга живет в Минске. Она рассказывает, что их там до сих пор гоняют на праздники флагами махать…

— А, знаю еще хорошее! — воскликнул посол. — У вашего царя удивительное книгохранилище! Я там был, меня пустили. Какие книги, боже, какие книги! Я переводил немного с греческого, но переводил-то на английский, вашим толку никакого… А забрать с собой мне ничего не дали. Говорят, ваш царь много языков знает, — вот за это уважаю. Столько книг не каждый владыка соберет. Хотя, говорят, ваш царь все книги целиком вывез, все собрание, не сам их собирал… С другой стороны, многие на книги вообще внимания не обратили бы… Мне кажется, ты оценишь…

Посол посмотрел Мише прямо в глаза.