Москвины: «Лед для двоих»

- Знаменитый торт «День и ночь», рецепт которого в нашей семье хранится в секрете. Дело даже не в том, что этот торт какой-то необыкновенно вкусный, хотя все едят его с удовольствием. Просто в нашем сознании он неизменно ассоциируется с праздником. С Новым годом, с тем, что его мама и папа всегда готовят вместе. В обычные дни мама редко возится на кухне, приготовление еды обычно ложится на меня или на папу, но вот торт – это всегда мама и папа.

Папа очень вкусно запекает баранью ногу. Обязательно хорошенько шпигует ее чесноком, обмазывает горчицей и медом и долго держит в духовке на очень маленьком огне. Мясо получается очень мягким и сочным. У нас в семье все любят вкусно поесть. Хотя когда ничего вкусного нет, едим все подряд, никто не привередлив в этом отношении.

- Вы следили за тем, как выступают мамины спортсмены?

- Не очень внимательно. Когда была маленькой, следила, скорее, за тем, завоевывают они медали на чемпионате мира, или нет. Когда завоевывали, это означало, что мама после соревнований поедет не домой, а в длительный показательный тур. Если она туда ехала, то не успевала вернуться к моему дню рождения.

Такого, чтобы я как-то специально следила за кем-то из спортсменов, никогда не было. Но появилось, когда я стала помогать маме в работе и встречаться с ней почти каждый день. Я поняла, сколько труда уходит на то, чтобы добиться результата. Сколько сил и времени приходится вкладывать маме в каждую свою пару и особенно – в нынешнюю. Юко Кавагути – Саша Смирнов. Мало того, что мама очень рано встает, она поздно ложится. К физической нагрузке добавляется постоянная ответственность за результат – перед одной страной, перед другой, перед спортивными федерациями, перед болельщиками... Мама же прекрасно понимает, да и чувствует постоянно, что от нее все ждут этого результата. Естественно, это очень сильно психологически давит. Порой я вижу, что ей не хватает сил. Но я никогда не видела ее растерянной и тем более – плачущей. Наверное, поколение моих родителей вообще было воспитано таким образом, чтобы стойко переносить жизненные невзгоды. Война, эвакуация... Наверное, все это и закаляло характер. Мы никогда не поймем и не узнаем на самом деле, что в те годы довелось пережить людям. И какая ерунда в сравнении с этим все то, что привыкли считать проблемами мы сами...

Глава 8. ЖИЗНЬ ПОД ПАРУСОМ

Иногда жизнь переплетает судьбы людей совершенно причудливым образом. Ну чем не кинематографический сюжет: Черное море, синее, солнечное небо, чайки, красавица-яхта, вытащенная на песок, и маленькая босоногая девочка с выгоревшими до белизны волосами. Девочка каждый день приходит на берег, чтобы послушать рассказы умудренного жизнью рулевого о какой-то далекой и не очень понятной жизни, где красивые и сильные люди бьются за право стать первыми. И как-то незаметно увлекается спортом настолько, что спустя несколько лет сама становится знаменитостью, выиграв Олимпийские игры.

Возможно на самом деле все происходило совсем не так. Но море в реальном жизненном сюжете имелось. И яхта тоже. И девочка. Звали ее Галя Прозуменщикова. Рулевым же был Игорь Москвин.

- В Севастополе у нас довольно часто проводились парусные соревнования, а все свободное время мы готовили свои лодки, - рассказывал он. - Яхта у меня была очень красивой. Чистенькая, отлакированная до такой степени, что аж сияла. Я тогда только-только перевез ее в Севастополь из Ленинграда после капитального ремонта. После каждой тренировки приходилось вытаскивать яхту на берег и чистить – нефть с нее смывать.

Галя все время крутилась вокруг: волосы растрепаные, выгоревшие – смешная такая. Лет 12 ей тогда было, не больше. И постоянно просила: «Дядя Игорь, можно я сама твою яхту помою?»

Мне даже неудобно было порой, что она мне яхту мыть помогает. А в 1964-м, когда Галя выиграла Олимпийские игры, я даже гордиться своим знакомством с ней стал. Смешно иногда судьба складывается.

Сам я начал заниматься парусным спортом сразу после возвращения из эвакуации. Наш эшелон пришел 9 мая – прямо на завод ГОМЗ. Разобрались немного с жильем, повседневной жизнью – вот и пошел записываться в яхтклуб. Война-войной, но в эвакуации я запоем читал Станюковича, Новикова-Прибоя, Джека Лондона – вот и увлекся романтикой путешествий. Мысленно путешествовал с их героями и помню, очень сильно расстроился, когда узнал, что в третьем путешествии Кука по малазийским островам его съели аборигены.

Парусный спорт во время войны оказался в Ленинграде очень востребован. Те, кто до войны работали тренерами, ушли служить – снабжали город топливом, продовольствием – все это возили на буерах. На них же ходили в разведку. Правый берег до самого Кронштадта ведь не был оккупирован. На Финском заливе стоял лед в метр толщиной.

А после войны открыли секции, потому что многие хотели заниматься спортом. Конечно, яхты и швертботы, которые оказались в распоряжении яхтклубов, были не новыми, еще довоенного производства. Но ходили они вполне надежно.

- Вам же не сразу дали собственную яхту?