Мост

Я чувствовала, как его боль усиливается, резонируя и борясь с моей, но он по-прежнему молчал. Я чувствовала, что он не хочет смотреть на меня, и старалась не принимать это близко к сердцу, пытаясь понять, что за этим кроется.

— Ревик, — я коснулась его лица. — Поговори со мной… боги. Скажи мне остановиться, если ты этого хочешь. У нас есть всё время в мире. Это не обязательно должно быть сейчас.

Он покачал головой.

Я не знала, что это означало.

Я всё ещё пыталась прочесть выражение его лица, когда Ревик снова наклонился ко мне. В тот раз, когда я крепче сжала его руками, он сильно укусил меня в плечо. Я задыхалась, когда он начал снимать с меня одежду — скорее, срывать её с меня, задирая рубашку до плеч, а штаны стаскивая ниже бёдер.

Его боль ослепила меня, превращая его конечности и тело в жидкость, скользя вокруг моего света, пока я не издала умоляющий звук, обвив рукой его шею. Ревик запустил руку между моих ног, и я поцеловала его. Пальцы оказались внутри меня, и я вскрикнула, схватив его волосы и выгнувшись под его рукой.

Он до сих пор ничего не говорил.

Страх в моём свете усилился, превратившись почти в панику.

Господи, неужели он действительно трахал других людей? Так вот чем на самом деле вызвано это чувство вины?

Прежде чем я успела выбросить это из головы, Ревик заговорил, сжимая мои волосы в своей руке.

— Посмотри на меня, Элли, — сказал он.

И только тогда я поняла, что это не так. Я отвела взгляд от его лица, но теперь снова посмотрела ему в глаза, прикусив губу.

Его пристальный взгляд всматривался в меня — в мои черты, мои глаза и губы, даже сквозь туман боли и всего остального, что почти ослепляло меня. Он вложил свет в свои пальцы и скользнул ими глубже в меня, держа волосы другой рукой так, чтобы я смотрела ему в лицо.

Издав ещё один крик и потеряв контроль над своим светом, я увидела, что его глаза закрылись на несколько секунд. Всё его тело, казалось, покрылось потом, прямо перед тем, как Ревик застонал, опуская своё лицо к моему. Он убрал руку, обнял меня за бедро и прижался щекой к моей щеке.

— Я больше никого не трахал, — тихо сказал он.

Я кивнула, чувствуя, как моё тело начинает расслабляться.

— …Я приставал к Джону, — сказал он ещё тише.

Я уставилась в потолок, чувствуя, как моё сердце останавливается в груди, а пальцы сжимаются там, где я держала его. Ревик поднял голову, глядя на меня сверху вниз, изучая моё лицо. В его глазах читалось то, что могло быть вызовом, чувством вины или нервозностью — а может быть, всем сразу.

— Я хотел почувствовать тебя, — он лишил свои слова эмоций. Его голос прозвучал пусто, почти холодно. — Джон страдал от боли. Я хотел отсосать ему…

Я вздрогнула, и Ревик это почувствовал.

Он остановился, глядя на меня сверху вниз. Я видела, как напряглось его лицо.

— Я хотел, чтобы он открыл свой свет, — объяснил он. — Я хотел, чтобы он позволил мне проникнуть далеко в его свет, и я мог бы прочитать его воспоминания о тебе. Прочитать то, что я упустил, любую часть твоей жизни, которую я пропустил… каждую грёбаную секунду, Элли. Я был не в себе. Я был настолько пьян, что, наверное, всё равно не смог бы этого сделать, даже если бы он не ответил отказом.

Покачав головой, Ревик избегал моего взгляда.

— …Но он сказал «нет», Элли. Джон. Не я.

Я сглотнула, но не смогла заставить себя кивнуть. Моя грудь всё ещё не расслабилась, когда я взглянула ему в лицо. Я смотрела на него, когда его взгляд стал жёстче. Его пальцы крепче сжали мои волосы.

— Ты всё ещё хочешь меня, Элли? — спросил он.

Взглянув на Ревика, я снова увидела в его глазах вызов и поняла, что это страх. Страх, смешанный с чувством вины, стоял в его глазах — более глубокое, старое чувство сомнения и стыда, когда он смотрел на меня. Я едва могла видеть сквозь этот страх и ненависть к себе, которая сопровождала его, пока мой разум прокручивал его слова. Когда я не ответила сразу, я почувствовала, как его свет отступает от моего, отдаляясь от краёв моего сознания.

— Да, — сказала я. — Я всё ещё хочу тебя.

Наступило молчание. Тот страх, который я чувствовала на нём, не рассеялся.

— Ты простишь меня за это? — наконец спросил он.

Я старалась думать о его словах, о том, что он мне сказал.

Я не могла этого почувствовать, даже ту часть с Джоном, которую он описал. Ревик и близко не подпускал меня к этому воспоминанию, и хотя я не могла винить его за это, мне тоже было больно, просто от ощущения, что меня туда не впустили. Но я не могла сказать, что не понимаю.

По его словам я осознала достаточно, чтобы всё понять даже без самого воспоминания. Я даже не была уверена, что мне нужно понимать что-то ещё.

— Конечно, — сказала я. — Я прощаю тебя, Ревик. Возможно, тебе придётся дать мне несколько дней…

Он уже начал отстраняться от меня физически. Борясь со вспышкой гнева, я схватила его за руку, обхватив другой рукой за спину.

— Боги, — выдавила я. — Ты действительно собираешься наказать меня за это?

Он прекратил то, что делал, глядя на меня сверху вниз.