Мост

Эля заржала. В прошлом году именно по этой причине – на двенадцать четырехместных комнат приехало двадцать три девчонки и двадцать пять мальчишек – у нее в комнате две недели ночевал белобрысый архангельский школьник. Только сама она была у родителей и юношу застала уже прощально пьющим чай на кухне. Комнату тот вылизал до последнего закоулочка, только в шкафах остался фирменный Элин срач – парень явно даже не открывал дверцы.

– Погоди, Вань, так олимпиада-то не сейчас?

– Так я ж пишу – в связи с подготовкой. Лист пригласительный я ему нарисую, главное, чтоб правда не приперся, завалит же.

– А что даты нет? – привычно выделила важное умная Эличка.

– Так нарочно. Хозяйке скажем, что забыли, что тип вчера приехал. А пока пусть бумага лежит от греха, кто стукнет – а у нас в любой момент объяснительная.

Эля высыпала в миску на столе первую порцию оладий и быстро разлила тесто по горячей сковороде.

– Вот бы его вечером на машине тоже завозить, сцыкотно, что бабки его из окон днем срисуют, – деловито сказала Аня, обмазывая оладью морошковым вареньем.

Так-то да, по утрам Ваня с Сирожиддином спускались на лифте вниз прямо на парковку и уезжали на Ванькином голубеньком «матизе». А из школы Сирожиддин приходил пешком от метро и топал через двор.

– Ну я бы рад, – с досадой сказал Ваня, – но маршрут не бьется.

– Да сколько раз говорили, – фыркнула Эля, переворачивая оладьи на сковороде, – хоть в продленку его отдавай.

– К маме на работу, – проворчала Аня и хмыкнула. – А у тебя же, блин, все равно пропуска…

– Пропуска, – согласилась Эля, – пропуска-то пропуска… Попробую потолковать с Микой, может, нарисует ему пропуск как уборщику… или эникейщику. На четверть ставки.

– По закону-то можно, четырнадцать есть, – деловито сказала Аня и пихнула Сирожиддина: – Иди пока чай разливай.

– А когда он уроки делать будет?

– Там и сделает, – буркнула Аня. – У меня вон на работе четвероклашка один каждый день сидит, отлично все делает.

Эля подумала и кивнула. Сирожиддин зыркнул на них по очереди и сделал вид, что происходящее его не касается. Иван почесал нос и вдруг сообразил:

– Тогда ежедневные закупки я обратно себе заберу, вы же хрен знает во сколько оба приезжать будете.

Мика решил запрос в традиционном Микином духе – виртуозно. Один звонок – и несовершеннолетний гражданин РФ с московской пропиской стал ассистентом в дружественной серверной этажом выше с какой-то очень скромной, но настоящей зарплатой.

– Трудовую оформят, у Сутягина эйчарша нормальная.

– Его там не заездят? Уроки-то делать надо, – непроизвольно закудахтала Эля и вдруг сама рассмеялась.

Мика не снизошел ответить, перевел разговор на дела, и полчаса спустя Эля вылетела от него злая, как сатана, – требования по пешеходной и велосипедной проходимости не бились с требованиями по озеленению, а те – с безопасностью подземных коммуникаций, и проектировать это вот все было как стоять на одной ноге и сосать палец другой, одновременно показывая фигушку себе в жопу: то есть выглядит-то эротично, но ткни – и повалится.

Сирожиддин приступил к работе на следующий же день, и, по донесениям Влада, который ходил с айтишниками курить и обсуждать политику, все были счастливы – коридорную уборщицу в серверную не пускали, боялись, а Сирожиддин в их терминологии «инструкцию держал надежно». Пару дней спустя, когда обычный хлам кончился, его научили пылесосить внутренние вентиляторы и протирать какие-то тонкие штуки, тут уже Эля потеряла нить и махнула рукой.

Ребят она, в отличие от Мики, в полный курс дела вводить не стала, а зря. Пару недель никто никак не комментировал ситуацию, а потом бухнуло по-взрослому. Все сидели в переговорке со включенным проектором, гоняли перед показом заказчику Славкин проект, Мике кто-то позвонил, он буркнул: «Пейте чай, это минут на пять, не меньше», – и вылетел в коридор. Элю кто-то пихнул, она выглянула из своих расчетов, перед ней стояла чашка, на блюдце лежал кусок вчерашнего пирога, Влад пододвинул ей сахарницу, а Славка, сидя напротив, глядел на нее задумчиво.

Эля взяла сахарницу, Славка протянул стакан с ложками и вдруг спросил:

– Эльвира Петровна, матушка, ты извини, но не могу, любопытно. Ты с Сережкой-то… того… Спишь? Как он?

Эля, даже не дернувшись, закатила глаза к потолку и промурлыкала:

– С какой целью интересуешься? Отбить хочешь?..

Но, вместо того чтобы одобрительно зафыркать, как это бывало обычно, когда Эля дергала Славку за слишком длинный нос, народ в комнате замер и даже, кажется, перестал дышать. Эля насторожилась и вдруг чуть не выронила ложку.

– Славка, – сказала она ошеломленно, – ты же про Микиного Серегу щас спросил? Про белобрысого?

В Славкиных глазах мелькнул ужас, он быстро поставил стакан с ложками на стол возле Элиного ноута и отодвинулся.

– Ну… Э-э…

– А я предупреждал, – прогудел Влад.

Эля отодвинула стул и встала, сжав ложку, как режущий инструмент. Славка отъехал от стола спиной вперед еще на полметра, видимо, радуясь, что стол между ними.