Мост через реку любви

Она так мечтала мирно покопаться на крохотном клочке земли возле вокзала, чтобы ее душа отвлеклась наконец от навязчивых воспоминаний о прошлом вечере, о жарких объятиях Эла. Теперь ей казалось, что это была всего лишь минутная слабость с ее стороны, а не порыв души. Мэг хотелось хорошенько обо всем подумать, чтобы расставить точки над «i». Но весь свет словно сговорился, чтобы помешать этому.

Мэг со вздохом повернулась.

— Добрый день, миссис Толсон. Как дела?

— У меня все хорошо, милочка. Скажи лучше, как дела у тебя?

— Прекрасно, мэм. Лучше не бывает.

Миссис Толсон, как и все население города, уже успела принести Мэг соболезнования в связи с гибелью Уилла. Теперь, повинуясь неписаным законам города, она перешла в стадию сочувственного покачивания головой и причмокивания губами, сопровождаемую восклицаниями вроде: «Ты такая бледненькая!» и советами типа: «Пойди приляг, деточка». Словно она сопливая девчонка, у которой пропала любимая игрушка.

— Ты держишься молодцом, деточка.

Да никак я не держусь! — чуть не сорвалось с языка у Мэг. В конце концов это просто глупо. У нее была прекрасная спокойная жизнь, которую она решила превратить Бог знает во что только потому, что в город приехал красивый мужчина и улыбнулся ей. Но не об этом же говорить с миссис Толсон. Нужно держаться со скорбным достоинством. И Мэг, поджав губы, ударила мотыгой по земле.

— Что ты собираешься сажать, деточка?

— Ноготки, мэм.

— Не рано ли?

— Возможно, мэм.

Мэг продолжала настойчиво рыхлить землю, опасаясь, что если перестанет работать, то просто взорвется от злости. На себя, конечно. Неужели за долгие годы одиночества она так ничему и не научилась?

— Начало мая. Рановато. Еще могут быть заморозки, — сказала миссис Толсон.

— Если будут заморозки, я на ночь укрою цветы целлофаном.

— Зачем создавать себе лишние трудности, деточка?

— Вы правы, мэм.

Какое-то время до нее доносился лишь уличный шум, потом Мэг с облегчением услышала звук удаляющихся шагов миссис Толсон, которая, по всей видимости, направлялась в бакалейный магазин. Мэг перевела дух и перестала копать. Опершись о мотыгу, она мрачно уставилась в землю.

Интересно, что бы подумали благовоспитанные граждане городка, если бы узнали, чем заняты ее мысли в последние дни? Наверняка были бы страшно шокированы. Впрочем, она и сама шокирована.

Можно подумать, что Эл единственный красивый мужчина в городе. Ей ведь удавалось раньше избегать соблазна. Почему же так получилось, что только Эл смог найти ключик к ее сердцу?..

Вдруг кто-то коснулся ее плеча.

— Эй, Мэгги, очнись!

Мэг с визгом подпрыгнула и обернулась. Перед ней стояла ее мать.

— Господи! Мама! Ты меня до смерти напугала!

— Я подошла и поздоровалась. Ты не ответила.

— Я работала.

— Да-да, конечно. Ты ведь у нас такой прилежный земледелец, — отозвалась мать.

В ее голосе звучала неприкрытая насмешка.

— Ты зачем пришла?

— Боже милостивый, — с легким неудовольствием сказала мать, — ты совершенно разучилась себя вести.

Нет, это не так. В последнее время она даже слишком хорошо себя вела. Она глубоко вздохнула, пытаясь отделаться от мыслей об Эле.

— Прости, мама. Я просто немного устала.

— Значит, тебе нужно почаще ходить на свидания. Это поднимет твой жизненный тонус.

Щеки Мэг заалели. Значит, уже весь этот чертов город знает, что они с Элом вместе поужинали. Просто превосходно.

— Никакое это не свидание.

— Понятно.

Мэг мысленно сосчитала до десяти, призывая на помощь все свое терпение. «Понятно». Каким тоном это было сказано!

— Мы с Джерри помогали Элу разбирать его старый амбар, — терпеливо объяснила Мэг. — В благодарность он решил пригласить нас поужинать.

— Понятно.

Вот опять! С такой всепонимающей улыбкой. У Мэг поистине ангельское терпение.

— Джерри в последний момент отказался, потому что ему нужно было заниматься каким-то школьным проектом. Поскольку Эл уже сделал заказ, мы все-таки решили поехать.

— Но тащиться за тридевять земель в Нью-Буффало! В мое время это называли свиданием.

Опять в ее голосе непоколебимая уверенность в своей правоте. Но Мэг не попалась на удочку, а спокойно продолжала работать мотыгой.

— Ресторан выбрал Эл. Я просто вела машину.

Мать долгое время молчала, но Мэг не поднимала глаз. Она не хотела, чтобы мать по выражению ее лица догадалась о том, в чем дочь не хотела сознаться даже себе.

— Для ноготков рановато, — заметила мать.

— Знаю, — ответила Мэг. — Еще могут быть заморозки. Но весна в этом году ранняя.

— Верно, — подтвердила мать, — хотя в наших краях погода может подвести. Помнишь, в прошлом году заморозки ударили в начале июня.

Мэг слегка расслабилась. Но было ясно, что мать еще не закончила проповедь на любимую тему — о неустроенной личной жизни дочери. Конечно, родители беспокоятся за нее, это естественно. Их огорчает, что она одинока и, видимо, останется одинокой, но они должны понять: это ее личный выбор. Мэг совершенно счастлива, и ей не нужен никакой мужчина.

— Эл — хороший человек, — сказала мать.