Мост через Жальпе

— Вот видишь, — так же тихо повторила несколько раз Герда. — Видишь, что творится, Бенас.

ВИД НА КЛЕВЕРИЩЕ В СУМЕРКАХ

С вечера сын смазал колеса телеги, крепко стянул проволокой треснувшую оглоблю, набил мешок сеном и положил на доску для сиденья, сунув под мешок потертую дерюжку — чтоб завтра не забыть, набросить на спину лошади от слепней. Лошадь тоже привел с вечера, попросил бригадира, тот позволил, пустил на коровье пастбище. Пока вел лошадь — ехать верхом побоялся — всю дорогу сопровождала его собачонка. В город, в то учреждение, куда требовалось, сын с дядей, братом отца, съездили уже накануне, на попутном грузовике, а дядя поехал потому, что мальчик был не очень-то большой, не умел еще разговаривать с людьми в учреждениях. Они повезли справку, которую за день до того выдал в городке фельдшер; в справке было написано, что такой-то, а именно дядин брат и отец мальчика, страдает такой-то болезнью (название болезни было вписано по-латыни).

Человек за столом нервничал, ерзал, все поглядывал, отводя глаза от голубой бумажки, в окно, где, держа в одной руке удочку, нетерпеливо сигналил, сидя в машине, его приятель.

— Дрянь! — сердито сказал человек и сделал шаг; черные, хорошо начищенные сапоги блестели. — Знаете, куда вы эту бумажку можете сунуть?

Сын, хоть и не очень-то большой, разинул было рот, но вдруг забыл нужное слово и жалобно уставился на дядю, который должен был его выручить. Но дядя был кротким человеком. Много лет он прослужил у клайпедского немца (фамилия этого немца была, кажется, Шикиданс) — скупал вместе с ним в окрестных селах лошадей и потом гнал их в Латвию или еще куда-то; дядя привык повиноваться Шикидансу, вот и теперь кивками подтвердил, что бумага и впрямь не ахти что, теперь и он, дядя, это видит, — нужна бумага получше.

— Хорошо, товарищ… — дядя собирался добавить еще какое-то слово, но не добавил, только, прищурясь, поглядел на человека за столом. — Хорошо… Будем искать другую, только извольте сказать, где нам эту справку получить?

Сын бросился к столу, подскочил — неожиданно и нагло, потому что человек сделал шаг назад, поднимая руку, словно защищался от удара.

— Отцу совсем худо… Плохо, плохо… — добавил по-русски. — Или вы думаете, что мы с дядей выдумываем, что сами эту бумагу написали? Печать, видите, есть, подпись — тоже! Не выдадут же здоровому человеку…

Человек, может, не все понял, хотел было обратиться к оторопевшему, растерянному дяде, чтоб тот перевел, о чем говорит мальчик, но дяде уже почудилось, что Шикиданс огрел плеткой лошадь, и теперь надо держать поводья изо всех сил. Дядя уже стал как бы сообщником этого человека за столом. Рассердившись, посмотрел он на племянника, потом на человека, покачал головой, намекая, что ребенок — всего лишь ребенок, не все он разумеет.

— Ладно, ладно, все обойдется, завтра привезите с собой отца в районную амбулаторию, пускай все врачи проверят, составят бумагу, подпишутся, поставят круглую печать — у фельдшера только треугольная. Получите справку по всем правилам, и тогда попробуем дать телеграмму.

Вот чем кончилась вчера их поездка. Выйдя из кабинета, оба молчали, дядя попытался было разрядить не совсем хорошую обстановку, но мальчик с ним попрощался, не поехал даже на грузовике, топал пешком пятнадцать километров, жалко было денег, этому гаду, сельскому коновалу, сунул целый червонец, чтоб только написал, чтоб не пришлось возить отца в райцентр, ведь все время его лечил, знает, какое у отца здоровье. Написал!.. Будто не знал, что с такой бумажкой в районе шиш возьмешь, что их такой бумажкой не разжалобишь? Знал! Да чтоб он сгорел!..

Сегодня утром выехали спозаранку, не просил дядиной помощи, сам управится. Еще раз перепробовал, подтянул упряжь, проверил все ремешки, чтоб покрепче держали телегу, чтоб поменьше трясло, ведь у отца не очень-то ладно со здоровьем — вспучился живот, отекли ноги, а на той неделе приехавший на велосипеде из другого села доктор-самоучка (тому тоже сунули червонец) сказал, что у отца сердце не на месте, а пониже сползло.

— Так что же делать? — пугливо спрашивала мать, а сын между тем топтался в сенях и старался не сказать какого-нибудь нехорошего слова этому самоучке.

— Выпишу лекарство, доставайте побыстрее, должен пойти на поправку, хотя нового сердца не вставишь. — Он прибавил еще какое-то неясное словцо, какой-то миокард, что ли.