Мост на реке Бенхай

Теперь же мы едем только ночью или очень ранним утром (скорее даже на рассвете), пока не взошло солнце. Но даже и при сумеречном свете можно различить, что мужчины и женщины — как и прежде склонившиеся над побегами риса — не расстаются с винтовками и автоматами…

Наша машина обтянута камуфляжной сеткой и замаскирована густыми ветками с пышными листьями Через реки мы переправляемся на паромах. Густой туман, над водой поднимаются испарения. Издалека мигают тусклые огоньки. Легко дышится, воздух насыщен утренней свежестью. Торопливо пьем терпкий горячий чай — и снова в путь. Когда я встречаюсь с людьми из селений, то вижу, что взгляд их стал более суровым и сосредоточенным, нежели в 1962 году, и они не отрывают настороженных глаз от неба. Это естественно, так как вьетнамская весна 1965 года отмечена зловещим рокотом американских самолетов. Едва заслышав этот злобный гул и свист, люди спешат либо в укрытие, либо на заранее назначенные им места боевых постов.

Да, жизнь теперь стала во много раз труднее, суровее, опаснее. И все же взоры людей, когда они узнают, что перед ними европеец друг, а не враг, становятся мягче, сердечнее. Тепло это стократ сильнее, чем чувство нависающей над Вьетнамом военной опасности. Чувствуется, что любой честный человек из Европы — которому близки эта страна и ее народ — очень нужен здесь сейчас, чтобы рассказать всему миру о героизме этого народа, о его трудовых усилиях и борьбе. Чтобы рассказать правду!

…25 марта. Погожий тихий день. Небо — без единого облачка. Жаркий полдень. Именно эту пору дня избрали американцы для проведения своих разбойничьих, террористических налетов. Вот и сейчас они во вьетнамском небе. Едва заслышав далекий гул самолетов, какой-то малыш, завернувшийся в кусок камуфляжной ткани, одним— привычным уже! — прыжком немедленно соскакивает на дно рва и мчится к убежищу.

— Да, они все научились этому! — с горькой улыбкой говорит переводчик. — Дети нередко остаются дома одни: родители работают в поле. Ребята хорошо понимают, что американские самолеты — это бомбежка, это смерть!..

С болью гляжу я на ребенка, которому даже в младенческие годы приходится жить под угрозой обстрела пиратов, хозяйничающих во вьетнамском небе — его небе. И невольно думаю о тех детях города Виньлинь, которые всего две недели назад погибли от рук американцев.

…Самолеты пронеслись стороной: они бомбили селение Виньтхай.

На следующий день, 26 марта, воздушная тревога настигла нас во время краткого отдыха в Хатине. Тихий, скромный и спокойный городок, окруженный широким поясом зеленых рисовых полей, — главный город одноименной провинции. После сигнала тревоги диктор местной радиостанции спокойным голосом сообщил места укрытий и передал группам народной милиции и отрядам территориальной самообороны распоряжение штаба — занять окружающие холмы и заранее указанные посты наблюдения.

Прошло всего несколько минут, и вот уже над городом раздается резкий характерный свист и рев пикирующих самолетов. Грохот взрывающихся ракет, треск очередей бортовых пулеметов… Мы едва успеваем спуститься в укрытие. Ушла первая волна бомбардировщиков, приближается вторая: двадцать пять машин. Они сбросили бомбы, обстреляли дороги и улицы. Но город не остался в долгу у бандитов: он ответил метким прицельным огнем. Двенадцать «скайрейдеров» не вернулось в тот день на базу. Один из летчиков подбитой машины выбросился на парашюте и бойцы самообороны помчались к месту падения: враг не уйдет!

Еще во время налета местная радиостанция сообщила защитникам Хатиня: сбито два самолета. Потом оказалось, что сбитых машин в шесть раз больше!

Едва прозвучал сигнал отбоя, мы выскочили из укрытия и поспешили в город, чтобы своими глазами увидеть цель атаки американских воздушных пиратов. Что такого они тут «обнаружили»?

Семнадцать жилых домов в предместье Кауфу. Семнадцать мирных хижин, крытых пальмовыми листьями! «Гарнизон» этих хижин — дети, женщины, старики!..

Дымятся пожарища. На дорогах и улицах видны свежие воронки и ямы. Огонь охватил деревья, вокруг распространяется горький запах паленого. Группы самообороны ищут бомбы замедленного действия. Десятки мирных жителей лишились крова, их имущество погибло в огне. Несколько человек ранено, некоторые тяжело. Беседуем с пожилым крестьянином Ле Нги. Из убежища, в котором он укрылся вместе с маленькой внучкой, Ле Нги видел пожар, уничтоживший его дом и все хозяйство. Но что он мог сделать? Кругом рвались бомбы, бушевало пламя… Спасти ничего не удалось. Осталась на Ле Нги лишь старая, заплатанная рубаха… С холодным и грозным блеском в глазах он говорит:

— Я спас внучку и себя. Пусть мы потеряли все, зато подлый враг получил хороший урок!