Мост самоубийц

— А чего со мной знакомиться? — пробурчала бывший следователь. — У меня знакомых предостаточно, новых не надо. Она, — старушка повернулась к участковому, тыча в меня узловатым коротким пальчиком, — с самого утра ходила у меня по потолку. В квартире покойницы! Вы разберитесь! Разберитесь, что ей тут нужно было! Может, надо Саше позвонить? Она же могла что-то украсть.

— Я по поручению Саши и пришла, — ответила я, выступая вперед и доставая свое удостоверение, — она просила меня осмотреть квартиру.

— Пойдемте, ей-богу, это того не стоит, — прошептал сзади Тонкий. Видно, старушка была его головной болью.

Та между тем достала из кармана пальто очки и, приблизив мою «корочку» чуть ли не к носу, внимательно ее изучала.

— Что это за «липа»? — наконец сказала она. — Детектив!

— Это не «липа», — снова улыбнулась я, хотя делать это становилось все сложнее с каждой минутой, — я действительно частный детектив, и мне очень полезны такие бдительные соседи, как вы.

— Ага! Полезны! — пробурчала старушка. — Приходят, а потом трупы по всему городу, только успевай считать. Я же просила тебя, Петя, проверить, кто с чердака мешки тяжелые кидал. Так ты и думать забыл.

— Мешки? — удивилась я.

Старушка охотно поделилась, закивав головой:

— Было-было. Ночью как-то просыпаюсь недели две назад — слышу бац! По звуку как мешок прилетел.

— А почему решили, что с чердака?

— Так ночью жильцы спят, да и кому это надо — кидать что-то с высоты. А я утром видела пыльные следы на лестнице — такая пыль только на чердаке. Надо залезть на чердак и проверить. Там должны остаться улики… Ходют и ходют. И вот теперь подозрительные лица в квартире Полины! — Старушка снова недовольно зыркнула на меня.

— Саша наняла меня, чтобы я проверила обстоятельства смерти ее сестры, — продолжала я, хотя участковый делал умоляющие знаки руками, чтобы я оставила в покое эту проблемную соседку. — Вы случайно не видели, чтобы к Полине приходили какие-нибудь подозрительные гости?

— Подозрительные? Да тут все подозрительные! — воскликнула старая следовательница, но тут же запнулась, как будто что-то припомнила: — Про Полину ничего плохого сказать не могу. Хорошая была девушка. Мужиков не водила. Только один был — Леша. Потом и с ним разошлась, уж отчего — не скажу. Но как-то… — старушка стала говорить медленнее, пытаясь яснее передать всплывшее воспоминание, — как-то я увидела, что она ругается на улице с каким-то бугаем.

— Бугаем?

— Здоровый дядька, брюнет, высокий. Лицо оплывшее. На вид за сорок лет, хотя, может, и меньше.

— И о чем они говорили?

— Я же не слушаю чужих разговоров! — возмутилась Ольга Михайловна.

— Ну вы же почему-то решили, что они ругались, — подсказала я.

— Верно. Он кричал на Полину! Я из окна не слышала весь разговор. Только одну фразу и помню: «Пикнешь, — мол, — пожалеешь».

— Пикнешь — пожалеешь? — повторила я. — Так и сказал? Интересно… — А когда это было?

— Давно было, в начале лета еще, — махнула рукой старушка, — но в остальном тихо у нее все было.

— И вы уверены, что это был не Леша? — спросила я.

— Нет, Лешу я знала. Это был кто-то другой. Я потом остановила Полину в подъезде, спросила — все ли у нее хорошо. Она сказала, что повода для беспокойства нет. Недоразумение, мол, произошло.

— Понятно.

— Но потом я этого бугая не видела больше, поэтому и не придала значения. Иначе сразу вызвала бы Петю!

Петр Иванович вздохнул:

— Это точно, вызвала бы.

— Спасибо, Ольга Михайловна, — поблагодарила я.

Старушка в ответ нахмурилась и что-то пробурчала себе под нос. Она все еще смотрела на меня с явным подозрением. Я наконец вняла мольбам участкового, и мы двинулись к выходу со двора, обходя лужи и кучи из бурых листьев, которые сгрудились у обочины.

— Вы зря обращаете внимание, — укорил меня участковый, — Ольга Михайловна, безусловно, заслуженный работник. Но сейчас на пенсии ей все время мерещатся преступления и подозрительные лица. Я в этот дом бегаю только из-за ее непрерывных звонков и жалоб. Больше никто из жильцов не жаловался, что ему докучают. Старушка просто не может забыть о своей профессии.

— Не могу ее винить, — улыбнулась я, представив себя на пенсии. — Мне кажется, я в ее возрасте буду вести себя точно так же. Профдеформация!

Участок находился совсем рядом, буквально в соседнем доме. Теперь понятно, как пухлому капитану удалось так быстро отреагировать на звонок.

Внутри пахло кофе и сладкими булочками. Этот кондитерский запах смешивался с запахом мокрой одежды, старой обуви и сигарет, отчего получался удивительно тошнотворный букет. Я сморщила нос, но ничего не сказала. Булочки и кофе нашлись тут же, на столе Петра Ивановича. Он опять смутился:

— Я собирался обедать, когда позвонили. Пришлось бросить.

— У вас похвальное рвение к работе, — совершенно серьезно сказала я.

— Моя должность, конечно, не мечта карьериста, да и денег платят копейки, но я на большее не претендую. Мне нравится приносить пользу людям, и я горжусь своей профессией, — отчасти с вызовом сказал капитан, приняв мои слова за издевку. Надо было сменить тему.