Мост самоубийц

— Знаете, вот именно поэтому мне сложно о ней говорить, — сказал он, совладав с собой, — своим поступком она нас просто подставила. Пришлось перекинуть ее заказы на других дизайнеров, а тут у всех работы выше крыши. К тому же наше бюро начали полоскать во всех газетах. Сюда заявились журналисты. Очень многим клиентам это не понравилось.

Я не верила своим ушам. Девушка погибла, а этот твердолобый самовлюбленный баран беспокоился только о себе любимом и своих драгоценных клиентах. Наверное, у меня на лице отразилось все, о чем я думала, потому что, словно спохватившись, Иртеньев закудахтал:

— Не подумайте, что я какой-то бесчувственный чурбан, но самоубийцы, на мой взгляд, люди безответственные. Прыгнула в воду, и прощайте. А остальные — отдувайтесь, как хотите. Я уже не говорю о том, что она устроила своим близким. Сестра ее до сих пор, говорят, в себя прийти не может и виноватых ищет.

— Ну, положим, самоубийство в случае Полины Усольцевой под вопросом. Поэтому я и занимаюсь этим делом.

Иртеньев с шумом втянул в себя кофе:

— Здесь виноватых не ищите. Никто на нее зуб не точил, зла не держал. Клиенты были всем довольны.

— Где ее стол?

— Что, простите? — опешил дизайнер.

— Ее рабочий стол. У нее же был свой стол?

— Был. Но там уже работает другой дизайнер, и осматривать стол я не дам. У вас нет для этого прав. Кажется, нужен ордер?

— Вам есть что скрывать?

— Совершенно нечего, — на холеном жирном лице Иртеньева появилось гаденькое выражение, — но я не привык, чтобы ко мне приходили люди с улицы и рылись в вещах бюро. Там все равно после Усольцевой ничего не осталось. Я все осмотрел. Только материалы по проектам и личные безделушки, которые мы вернули ее сестре.

— Спасибо, что уделили мне время, — поняв, что больше ничего не удастся вытянуть из этого напыщенного болвана, я поднялась: — Не буду вас отвлекать. Всего хорошего.

Иртеньев молча кивнул. Моя чашка осталась стоять на столе нетронутой. В первый раз в жизни мне расхотелось кофе.

Я прошла к выходу, стараясь не замечать обращенных ко мне взглядов сотрудников. Они украдкой поднимали глаза от своих бумаг и чертежей, чтобы тут же неловко их отвести. Я догадалась, что наш с Иртеньевым разговор слышали почти все — в длинном, едином пространстве трудно было оставить что-то в секрете из-за отсутствия дверей. Я подумала, что, может быть, в этом и была задумка владельца бюро — из-за болезненного самолюбия и мнительности он, наверное, хотел слышать все, о чем говорили его подчиненные.

Спустившись по лестнице на первый этаж, я ощутила облегчение от того, что красный цвет больше не выедал мне глаза. Возможно, Полина и в самом деле покончила с собой, но не из-за Алексея, а потому что проводила в этом сумасшедшем пространстве большую часть рабочего времени и повредилась в уме. От этой мысли мне тут же стало неловко, и я отругала себя за цинизм. Наверное, красный цвет провоцирует человека на агрессивные мысли, даже если он этого не сознает.

Подойдя к машине, я порылась в сумке. От разговора с Иртеньевым у меня разболелась голова и начала покалывать больная спина. Настроение упало ниже некуда. Что нового я узнала? Ничего. Только то, что Иртеньев — бездушная скотина, которой наплевать на сотрудников. Я открыла дверцу, чтобы нырнуть в теплое нутро не успевшей остыть машины, как вдруг, спохватившись, вспомнила, что не спросила у секретаря о коллеге Полины — Марии. Этот болван дизайнер так меня разозлил, что я вылетела из бюро, забыв обо всем на свете. Я остановилась перед раскрытой дверцей машины, раздумывая, не вернуться ли в «Огнецвет», как вдруг сзади раздался взволнованный женский голос:

— Подождите!

Я обернулась. Ко мне стремительным шагом, чуть по-жирафьи из-за высоченных каблуков шла секретарша.

Она добежала, оглянулась на окна бюро и быстро выпалила:

— Я отпросилась на обед, но мне надо вам кое-что сказать.

Я предложила ей сесть в машину и немного проехать вперед, чтобы никто из конторы не смог увидеть, что девушка разговаривает со мной.

— Что-то о Полине? — спросила я, притормозив у обочины. Девушка кивнула. Мимо по сырому тротуару, утопавшему в осенних листьях, струился поток пешеходов: школьники с рюкзаками, пенсионеры с пакетами, менеджеры всех мастей. Внезапно из-за туч выстрелил яркий луч солнца, и все вокруг стало похоже на лето.

— Вас зовут Лиза?

— Да.

— Ну, расскажите мне, Лиза, что вас заставило броситься за мной вдогонку на таких высоких каблуках? — Я постаралась, чтобы моя улыбка выглядела максимально дружелюбно.

— Дело в том, что я частично слышала ваш разговор.

— Да, вы как раз принесли кофе, я помню.

— Роман Валерьевич говорил, что у Полины не было конфликтов.

— А это не так?

Лиза покачала головой.

— Я не понимаю, почему он не рассказал. На самом деле, не так давно один конфликт был. И довольно крупный.

— В чем его суть?