Мост в белое безмолвие

Это, конечно, преувеличение. Мы встретились с Толей в верховье Пеледуя и в одном чудесном месте, на быстрине, ловили линьков. Года за два до этого с ним случилось несчастье. Преследуя косулю, он упал, ружье, ка-{216}тившееся следом за ним по склону горы, выстрелило. Толя лишился руки. Этот парень нам очень нравился, потому что со своей одной рукой он был куда ловчее, чем мы с двумя городскими. Чтобы ловить линьков из каноэ, поставленного на якорь посреди стремнины, нужна четкость виртуоза. В тот миг, когда рыба от его резкого рывка летела в сторону каноэ. Толя выпускал из руки удочку, наступал на нее ногой, освободившейся рукой хватал на лету леску, а если рыба была большой, падал на нее всей своей тяжестью. Для него не существовало неудобной позы или положения. Мы провели с ним полтора дня, и позднее я написал об этом несколько страниц.

- Он первый научил нас охотиться на медведей.

- Вот это здорово! А книга у вас с собой?

Книга была у меня с собой. Больше того - она лежала в каюте на столе, раскрытая на странице, где говорилось о Толе. Через несколько дней - так я легкомысленно рассчитал в Таллине - должна была состояться моя встреча с пеледуйскими читателями. Из Певека я послал телеграмму, что она не состоится. И вдруг - все-таки, здесь?! Книга переходит из рук в руки. Вежливое недоверие уступает место сдержанному удивлению.

- Глянь-ка, здесь тоже написано про Толю, - водит кто-то пальцем по странице. Школьный товарищ ребятишек сходит к ним со страниц книги, и мне самое время удалиться.

- Передайте Толе от меня привет.

- А знаете, что он выкинул?! - азартно воскликнул самый юный, веснушчатый паренек. - Он женился на этой рыжей!

Да, что говорить, в лесах Якутии за это время произошли немаловажные события.

- Толя ни за что не поверит, что о нем написано в книге.

- Как же не поверит, если ты ему расскажешь? Как тебя зовут?

- Толя Никитенко.

- А я Петр Каппес, мы соседи, а в школе сидим за одной партой.

- Мы будем вместе читать.

Все мы соседи в этом огромном мире и встречаемся иногда даже в Ледовитом океане. {217}

БОЦМАН

Нас страхует сейнер - веселая замызганная ореховая скорлупка. Что-то в его повадке кажется мне знакомым. Когда он опять проносится мимо нас, оглашая воздух отрывистыми гудками, я замечаю в окно капитанского мостика величиной со спичечный коробок пышноволосого капитана, знакомого мне по совещанию у Немчинова. И кораблик, и его хозяин преисполнены благородной обиды, сквозь которую время от времени прорывается нетерпеливое сознание того, что сегодняшний мир, да и погода совсем не подходят для этой трудной роли. Солнце пылает, на море штиль, и редкие айсберги кажутся слишком старательно выполненной декорацией. Летящая на юг птичья стая приковывает взгляд и мысли. Ты свободен и веришь в свободу. Но свобода проявляется в поступках, ей недостаточно полета мысли, утверждал Бенхуфер в Тегельском каземате. Об этом стоит подумать.

Солнце уже садится, когда мы проходим мыс Биллингса и становимся на якорь. Сейнер пришвартовывается к кораблю, берет нас на борт, а шлюпку на буксир. Берег представляет собой узкую полосу пустынного, унылого песка. Наконец мы оставляем сейнер на якоре и перебираемся в шлюпку. Душой операции является боцман сейнера Бибиков. С пылающим лицом, окруженный парами самогона, он садится рядом со мной, попеременно командуя рулевым и гребцами.

- Я здесь вырос, здесь создавал колхоз, - бахвалится он. А младший Толя подталкивает Петра и азартно подмигивает мне из-за своего весла, Меня тут все знают. Что я тут делал? Как что? Занимался перевоспитанием... - Сверхсерьезная мина на лице Петра расплывается, с трудом сдерживаемый смех прорывается странным писком, и он поспешно отворачивается. - Один такой говорит: "Если ты отберешь моих оленей, я тебя убью". - "Шиш ты меня убьешь", - сказал я... А раз мне пришлось быть судьей из-за аркана, чаад по-ихнему. Ну, так вот, приходит как-то ко мне один, жалуется, что другой, мол, попросил у него аркан на время, а теперь вот не отдает. Я и судил. Вызвал обоих и как прикрикну: "Ты, говорю, верни ему аркан, а ты ему его нож - и марш восвояси! И не мешайте мне спать, так вас растак!"