Мост в небеса. История убийства моих сестер и его последствий для нашей семьи

Джин Камминс ждал сына в соседнем кабинете. Происшедшее до сих пор не укладывалось у него в голове. Полицейские вели себя с ним подчеркнуто любезно, демонстрируя заботу и сочувствие. Его усадили за свободный стол и разрешили пользоваться стоящим на нем телефоном. Допивая четвертую за утро чашку кофе, он мучительно раздумывал, стоит ли звонить своим родителям во Флориду или лучше подождать – вдруг появится новая информация. Ему не хотелось тревожить их раньше времени. Старший ребенок в семье, он привык брать на себя ответственность и твердо решил, что позвонит им сам. С отцом его связывали особые отношения. Если уж Джину-старшему суждено услышать ужасные новости о своих внуках, то он услышит их от старшего сына. Остальных родственников уговаривать не пришлось – никто не горел желанием сообщать близким такие известия. Пока он взвешивал все за и против, проходивший мимо офицер заметил, что Джин, похоже, совсем себя не щадит.

– В полиции отвратительный кофе – будто деготь хлебаешь, – пошутил он.

– Вовсе нет, – ответил Джин. – Хотите узнать, что такое настоящий деготь? Попробуйте как-нибудь кофе, каким потчуют матросов на военном корабле.

Прихлебывая остывающий напиток, Джин чуть улыбнулся – он вспомнил, как смешил своих детей, когда те были маленькими. Они сидели за столом над тарелками с хлопьями, побросав на пол рюкзаки. Он, только проснувшись, выходил на кухню в очках, боксерах и футболке; дети издалека слышали, что идет отец, опускали ложки и с нетерпением ждали его комичного появления. Он с закрытыми глазами брел туда, где его ждала капельная кофеварка с таймером, тянулся за стоявшей на обычном месте любимой кружкой и, все так же не открывая глаз, наливал себе крепкий черный кофе без сахара. И, лишь сделав добрый глоток, разлеплял веки и тряс головой. Когда он проделал это впервые, у него и в мыслях не было что-то изображать, но дети захохотали как безумные. А ему так понравилось их смешить, что утренняя вылазка за кофе с закрытыми глазами стала у них чем-то вроде ритуала, упраздненного лишь пару лет назад. Дети растут быстро…

Вернувшись в настоящее время, он вспомнил о несчастной Джинне и покачал головой, не в силах даже представить себе, каково ей сейчас. Он опустил кружку с кофе на стол, сложил ладони и склонил голову, благодаря Бога за спасение его семьи и, вопреки очевидности, молясь за благополучное возвращение Джулии и Робин.

В соседней комнате Том продолжал давать показания. Ему казалось, что все идет как надо. Оправившись от шока, вызванного вопросом о сексуальной связи с Джулией, он обрел самообладание и старательно отвечал на вопросы детективов. Его самого удивляло, как хорошо он все помнит, особенно учитывая, что он не спал уже больше суток.

Но ни одного имени он назвать не мог, как ни напрягал память. Четверо нападавших представились во время их первого разговора, но в тот момент Тому было на них наплевать и имена преступников как влетели ему в одно ухо, так из другого и вылетели.

Зато он вспомнил, что самый высокий из четверых парней говорил, что он родом из Уэнтзвилла. Том очень гордился, поделившись с детективами этой деталью. Название города сохранилось у него в памяти лишь потому, что там жила семья его тетки Лайзы, к которой они по пути заезжали в гости. По прикидкам Тома, Уэнтзвилл был совсем небольшим городком, так что эта подробность могла помочь расследованию. Хорошо, думал он, что он его не забыл.

Его беседа с Грайстом и Ститтумом протекала в дружелюбной и профессиональной тональности. Он обращался к ним «сэр» – эту, бесспорно, устаревшую привычку прочно вбил ему в голову отец.

Методическим пособием «Допрос в уголовном деле и признание подозреваемого», составленным Фредом Эдвардом Инбау, Джоном Рейдом и Джозефом Бакли, в США пользуются все сотрудники следственных органов. Многочисленные цитаты из него содержатся в знаменитом приговоре Верховного суда по делу «Миранда против Аризоны», проходившего под председательством верховного судьи Уоррена. В методичке, помимо прочего, есть и такая рекомендация: «Если подозреваемый ведет себя слишком учтиво и, обращаясь к следователю, постоянно называет его «сэр», это может свидетельствовать о его попытке подольститься к следователю и завоевать его доверие».

Впрочем, вряд ли Том, даже зная об этом, вел бы себя иначе, поскольку он себя подозреваемым не считал. Он был очевидной жертвой преступления. Он находился на грани эмоционального срыва: у него дрожали губы и руки, и посреди особенно длинных фраз ему приходилось переводить дух. Он был морально подавлен, физически истощен и даже не успел вымыться. Мысль о том, что Ститтум и Грайст могли в чем-то его подозревать, даже не приходила ему в голову. Вероятно, поэтому его не слишком удивили последние вопросы детективов. Согласно записи, их задал Грайст.