Мост в небеса. История убийства моих сестер и его последствий для нашей семьи

Эта история о христианском воспитании просочились в прессу и вызвала у широкой общественности сочувствие к Клемонсу и его семье. Очередной выпуск «Сент-Луис Пост-Диспэтч» вышел с редакторской колонкой, в которой Билл Макклилан утверждал, что Клемонс показался ему «хорошим парнем, подпавшим под дурное влияние Грея, который старшего его на четыре года. Какой кошмар для родителей. Сердце щемит при взгляде на мать Клемонса».

Но всего этого было недостаточно, чтобы перебить впечатление, произведенное на присяжных описанием варварского преступления, в котором участвовал Клемонс. Меньше чем через неделю после окончания суда все двенадцать присяжных единодушно признали Клемонса виновным в «беспричинной жестокости» и порекомендовали присудить его к высшей мере наказания.

За месяц до суда над Антонио Ричардсоном обвинение предложило ему сделку. Несмотря на обвинительные приговоры, вынесенные Грею и Клемонсу, Мосс не стремился добиваться смертной казни для Ричардсона ввиду его юного возраста. После долгих раздумий прокурор связался с адвокатами Ричардсона и сообщил, что будет требовать для обвиняемого пожизненного заключения, если тот признается в совершении двойного тяжкого убийства первой степени. Адвокат Крис Керр, назначенный Ричардсону судом, настоятельно советовал своему подзащитному принять эти условия, и тот согласился.

Утром 19 февраля 1993 года, в тот самый день, когда Ричардсон намеревался сказать, что принимает условия сделки, его навестил в тюрьме человек по имени Боб Уильямс. Он представлял общество под названием «Коалиция правосудия» и утверждал, что Грей, Клемонс и Ричардсон невиновны и являются жертвами несправедливой расистской системы правосудия. В доказательство своих слов Уильямс приводил пример Уинфри – единственного белого из нападавших – и напоминал, что тому были предложены гораздо лучшие условия сделки. Тот факт, что Уинфри не принимал участия в изнасилованиях, Уильямс игнорировал и продолжал убеждать Ричардсона, что все дело в цвете его кожи. Кроме того, Уильямс во всем обвинял Тома Камминса. Ричардсону его слова понравились и в тот же день он отказался от сделки.

Месяц спустя начался процесс над Ричардсоном. Уильямс стоял на ступенях здания суда с огромным плакатом «БЕЗ БОРЬБЫ НИЧЕГО НЕ ДОБЬЕШЬСЯ». Ниже была нарисована карикатура, на которой великан с надписью «Система правосудия» замахивался плетью на испуганную толпу людей. Уильямс раздавал листовки, в которых убийства Джулии и Робин именовались «Загадочным происшествием на мосту Чейн-оф-Рокс». Кишевший опечатками текст гласил:

Суд над Антонио Ричардсоном, как и многие подобные ему, является политическим, и нормы доказательного права не имеют к нему никакого отношения. На присяжных оказывают давление, факты по делу не публикуются в прессе и не транслируются по телевизору, чтобы утаить от общественности правду.

Антонио Ричардсон, последний из обвиняемых, отчаянно сопротивляется бутафорскому суду, подстроенному правящим классом с целью скрыть истину и осудить юношей из рабочих семей, из которых трое – афроамериканцы и лишь один – белый.

Они все невиновны… Томас Камминс, двоюродный брат исчезнувших девушек, не умеет ходить по воде. Он не мог пережить падение с высоты 70–90 футов, провести полчаса в воде при температуре 12 градусов и никак не пострадать.

Эти листовки ощутимо повлияли на атмосферу в зале суда. Все, кто знал Джулию и Робин, негодовали. Том, у которого к этому времени успел выработаться иммунитет к подобным вещам, лишь презрительно фыркнул. Он знал, что если кто и олицетворял идеалы «рабочего класса», то это они с Джулией и Робин, а заявления идиотов вроде Боба Уильямса его не волновали.

Утром в понедельник 22 марта Том вновь сидел в той же комнате для свидетелей, постепенно заполнял окурками все ту же пластмассовую пепельницу и болтал с владельцем того самого злополучного фонарика, Роном Уайтхорном. Пока давала показания дочь Рона, Стефани, ее отец говорил Тому, как он рад тому, что это последний суд и его дочери больше не придется выступать ни в каком суде. Но тут дверь открылась, и пристав ввел в комнату трясущуюся Стефани Уайтхорн.