Мост в небеса. История убийства моих сестер и его последствий для нашей семьи

После этого шоу ушло на рекламу. Тинк, онемев от негодования, сидела на диване с зажатым в руке пультом. Закадровый голос произнес: «У вас есть двое знакомых, которые пошли на неудачное свидание? Если вы хотите помочь одному из них изменить облик и дать ему второй шанс, то вам сюда. Звоните 1-800-GO-RICKI».

Тинк швырнула пульт через всю комнату, поджала колени к груди и разрыдалась. В таком виде ее и застала вернувшаяся домой Никки – ее соседка по квартире.

– Что с тобой? Что-нибудь случилось? – Она бросила ключи и поспешила к подруге.

Тинк кивнула и вытерла лицо о коленки:

– Я сама не своя. По телевизору показывали Антонио Ричардсона.

Никки посмотрела на экран, а потом на Тинк.

– Это в шоу Рики Лейк? – скептически уточнила она. – Ну и что? Она хочет изменить ему облик перед казнью?

Тинк не удержалась и прыснула.

Следующая неделя обернулась для Камминсов и Керри настоящей медийной бурей и подвергла их очередному эмоциональному испытанию. Спустя десять лет после убийства Джулии и Робин о нем вновь заговорили в газетах. Незадолго до назначенной даты казни Ричардсона его адвокат Джино Баттисти развернул мощную кампанию с целью публичной поддержки своего клиента. Его план удался. Номер «Пост-Диспэтч» за 26 февраля вышел с заголовком: «Представители движения за отмену смертной казни просят Холдена отложить приведение приговора в исполнение».

Газета цитировала представителей общества «Граждане Миссури против смертной казни», которые утверждали, что коэффициент интеллекта Ричардсона «около 70», то есть практически называли его умственно отсталым. В действительности коэффициент интеллекта Ричардсона был, конечно, намного выше 70, и никаких объективных причин причислить его к умственно отсталым не существовало. Например, его выступление в шоу Рики Лейк убедительно доказало, что у него нет никаких проблем с речью.

В том же выпуске Баттисти заявлял: «По существу за решетку посадили шестнадцатилетнего подростка, который по своему умственному развитию не дотягивал до уровня семилетнего ребенка». В статье приводились сомнительные – в лучшем случае – факты, но, что хуже всего, имена Джулии и Робин упоминались только в седьмом абзаце.

Уже назавтра местные газеты вышли с передовицами, призывающими проявить к Ричардсону снисхождение. Студенты Университета Миссури в Сент-Луисе, где десять лет назад учились Джулия и Робин и где сейчас училась Джейми, организовали в кампусе протестные акции. Губернатор Миссури получил возмущенные письма от Американского союза защиты гражданских свобод и от Евросоюза. Но наиболее болезненно Камминсы и Керри восприняли протест со стороны Международной амнистии – организации, которую горячо поддерживали Джулия и Робин.

Шестьдесят два студента из представительства Международной амнистии в Университете Миссури в Колумбии объявили в поддержку Ричардсона трехдневную голодовку. Организация не санкционировала эту акцию, но прессу это не смутило – газеты писали о ее участниках как о членах Международной амнистии. Сочувствующие им студенты университета устроили в кампусе лежачие акции – падали на землю, притворяясь мертвыми.

Джеки, уже несколько лет работавшая в университете графическим дизайнером, в тот день вообще осталась дома. Она сомневалась, что выдержит это зрелище – восемнадцатилетние парни и девушки, не знавшие ни Джулию, ни Робин, но рьяно отстаивавшие право на жизнь одного из их убийц.

Тинк читала на сайте The Columbia Missourian статью, посвященную этим протестам, и представляла себе символ Международной амнистии – опутанную колючей проволокой свечу. Она видела перед собой лицо погибшего в тюрьме ирландского активиста Бобби Сэндса и лица Джулии и Робин, думала о справедливости и об Антонио Ричардсоне, который использовал этот символ, извратив его смысл, чтобы избежать наказания. Эта мысль причиняла такую боль, что из глаз снова покатились слезы. Терпеть ощущение собственной беспомощности было невыносимо, и она решила сделать то, что было в ее силах – написать письмо, адресовав его руководителям местного, регионального и национального отделений Международной амнистии. Вот отрывок из этого письма: