Мост желания. Утраченное искусство идишского рассказа

Используя термины Зогара, самой священ­ной из мистических книг каббалы, рабби Нахман разделял повествования «срединных дней», ко­торые рассказывали о прошедшем неполном из­бавлении, и протоповествования «изначальных лет». Первые говорят о милости Божьей в дале­ком прошлом, как, например, истории о праотцах или об Исходе из Египта, или же недавно, во вре­мена Бешта. Протоповествования представля­ют собой «самые архаичные воспоминания, тай­ные страхи и невысказанные фантазии человече­ской души»²⁷. Более конкретно эти истории пер­вых лет предсказали великий акт окончательно­го избавления, который для Нахмана принадле­жал будущему. Поскольку окончательное избав­ление еще не произошло и Мессия еще не при­шел, истории обычно оставались незавершенны­ми²⁸. Внося улучшения в беспорядок еврейских и европейских волшебных сказок, Нахман открыл язык чистого мифа.

Рабби Нахман разыграл трехактную драму своего перехода от радикализма к кризису, а от него — к творческому восстановлению мень­ше чем за два года. За четыре года, которые ему еще оставались, он овладел забытым искусством рассказывания историй. Как сообщает Натан из Немирова, учитель отдался этому душой и те­лом. Глубину его рассказов не выразить слова­ми; даже самая точная запись не сможет прав­доподобно передать драму, которая разыгрыва­лась, когда их впервые рассказывали вживую. «Обычно намеки вообще невозможно понять, если не видеть телодвижений (говорящего), по­качивания головы, знаков, передаваемых глаза­ми, простиранием руки и тому подобное, через которые точно поймет тот, кто хоть чуть-чуть по­нимает и впечатлится виденным, и очи его изда­лека увидят величие Господа и величие святого учения Его, которое может быть одето в разно­образные одежды, как разъясняется во всех свя­тых книгах» (6).

Как всегда в иудаизме, если устное учение за­писано, оно приобретает канонический статус. В данном случае рабби Нахман оставил распоряже­ние Натану из Немирова издать эти сказки с точ­ным переводом на иврит, напечатанным над ори­гиналом на идише. Когда в свое время современ­ный идишский рассказ дебютировал, он имел вид такой же двуязычной книги, сейфер, а не идиш- ской майсе-бихл. Натан написал предисловие на иврите, краткую биографию автора и другие на­ставления учителя, пролившие некоторый свет на тайный смысл сказок²⁹. И как свойственно всякой кяите-сейфер, ее объем рос в геометрической про­грессии, поскольку каждое новое поколение до­бавляло собственные комментарии и коммента­рии на комментарии, начиная с подробного объ­яснения некоторых сказок, написанного Натаном из Немирова и впервые опубликованного после смерти Натана в 1845 г., до блестящего издания Сейфер сипурей майсес (Иерусалим, 1979)* которое я сейчас держу в руках и в котором собраны все комментарии, написанные с начала XX в.³⁰.

Эти комментарии еще раз подтверждают те­зис, что контекст составляет девять десятых от смысла в искусстве рассказывания историй. Так как хасиды рабби Нахмана считали его гением по установлению космического смысла в случай­ных деталях, они обращали особое внимание на структуру и кажущуюся избыточность сказок. А поскольку они изучали этот текст точно так же, как другие священные тексты, они были увере­ны в многозначности сказок, в том, что они аб­солютно не допускают возможности существова­ния единственного и узкоаллегорического значе­ния. А из-за того что они были ди тойте хсидим, мертвые хасиды, то есть не признавали никакого другого учителя после смерти Нахмана, они счи­тали его самого скрытым героем этих сказок.