Мотель «Биттеррут»

Хантер ранее пытался — в очередной раз — выплеснуть все, что было у него на уме о его прошлом. И — в очередной раз — я покорно отгородилась от него. Я поцеловала его умоляющие губы на прощание и закрыла дверь у него перед носом. Все, что он хотел мне сказать, могло подождать до окончания слушания. Касалось ли это его семьи, бывшей девушки или наших отношений, это могло подождать.

Слушание дела Коби было на первом месте.

Но даже если бы Хантер был сумасшедшим, он, по крайней мере, мог бы прийти сюда вовремя.

Я вздохнула и повернулась обратно к выходу, окидывая взглядом другую половину комнаты. Сторона Элеоноры Карлсон была бесплодна. Сам дьявол, ее свидетели и адвокат еще не прибыли.

Я взглянула на белые часы на стене за судейской скамьей: 8:50 утра. Слушание должно было начаться через десять минут, а ключевые участники еще не прибыли, включая судью. Единственным другим человеком в комнате была стенографистка, устанавливавшая свою машинку у входа. Разве остальные не верили в то, что нужно действовать быстро? Было ли что-то неправильное в том, чтобы начать все на несколько минут раньше запланированного? Потому что, если это слушание не начнется вовремя, шансы на то, что я окончательно сойду с ума, были очень, очень высоки.

Но, по крайней мере, я была не одна, кто сходил с ума. Я чувствовала, как папина нога, похожая на ствол дерева, подпрыгивает на полу, а мама снова ерзает на своем скрипучем стуле.

— Где Хантер? — прошептала мама.

Я просто пожала плечами. Хороший вопрос. Где Хантер?

— Он будет здесь, — сказал Стюарт маме.

Я повернулась, чтобы снова посмотреть на деревянные двери, желая, чтобы одна из них открылась, а с другой стороны был Хантер. Он был моим успокаивающим присутствием, моей твердой рукой, за которую я могла держаться, и я отчаянно нуждалась в поддержке прямо сейчас.

Открывайся. Открывайся. Открывайся.

Я еще секунду смотрела на двери, желая, чтобы они открылись, но темное красное дерево оставалось закрытым.

Повернувшись обратно, я в двадцатый раз оглядела убранство. Было ли обязательным, чтобы все залы судебных заседаний были отделаны деревом и только деревом? Должно ли это было быть утешительным и умиротворяющим? Если так, то на меня это произвело противоположный эффект. Я чувствовала себя запертой в этом деревянном кресле за этим деревянным столом в этой деревянной комнате.

Стены от пола до потолка были обшиты темными панелями. Дубовая скамья судьи возвышалась над нами. Деревянное сиденье рядом с ним было закреплено деревянными спинками. Единственной вещью в комнате, которая не была деревянной, был свежевощеный линолеумный пол, который сиял под люминесцентными лампами наверху.

Я как раз была в середине эпизода сериала «Закон и порядок».

— Дыши глубоко. — Стюарт накрыл мою руку своей, чтобы я перестала барабанить пальцами.

Я повиновалась, наполнив легкие воздухом, прежде чем выдохнуть:

— Прости.

— Все будет хорошо. Доверься мне.

Я кивнула, и когда он отпустил мою руку, я сунула ее себе под бедро.

Воздух изменился, когда двери распахнулись, и моя половина комнаты повернулась, чтобы посмотреть, кто входит. Пожалуйста, пусть это будет Хантер. Мой полный надежды взгляд сменился раздраженным взглядом, когда Элеонора Карлсон вошла в дверь в сопровождении своего адвоката. Я посмотрела мимо невысокого лысеющего мужчины, ожидая увидеть одного-двух свидетелей, но эта пара была одна.

Никаких свидетелей? Я жаловаться не стану. Отсутствие свидетелей у нее было благом для меня.

Потому что без свидетелей и улик, доказывающих, что я не гожусь на роль родителя Коби, это было бы слово Элеоноры против моего. Судья Тубор, возможно, с меньшей вероятностью дал бы ей время с Коби, если бы она предстала такой сукой, какой явно была.

Высокие каблуки Элеоноры резко застучали по линолеуму, когда она с важным видом прошла в переднюю часть комнаты. Черный блейзер и юбка-карандаш подчеркивали ее тонкую, как жердь, фигуру. Верхняя пуговица на черной блузке под блейзером, должно быть, душила ее. С темными волосами, собранными в тугой пучок, тонкие морщинки на ее лбу были почти незаметны. Я бы отдала должное Элеоноре в одном: она была красивой женщиной. Она выглядела значительно моложе своих лет, и у нее явно были деньги, чтобы содержать себя. Ее нос был странным и явно неестественным.

Высоко подняв подбородок, Элеонора направилась к своему столику напротив нашего. Только когда она села, она потрудилась посмотреть мне в глаза. Она бросила на меня злобный взгляд, прежде чем сесть на свой собственный деревянный стул.

Этот взгляд был слишком красноречив.

Я пришла к такому выводу после нашего первого появления в суде и нашей ужасной попытки посредничества. Эта битва за опеку была не из-за Коби, а из-за меня. Элеонора Карлсон наказывала меня за убийство ее сына. Я просто надеялась — ради Коби, — что судья Тубор тоже это понимал. Мой сын не заслуживал того, чтобы его использовали как пешку в этой войне между взрослыми.

Когда адвокат Элеоноры устроился в своем кресле, я снова посмотрела на часы.

Пять минут.

Пять минут, и испытание начнется.