Мотив Х

Он осторожно пощупал один из них кончиком указательного пальца, после чего кристаллы посыпались на стол, как мелкие песчинки. Может быть, ему следовало попросить Хиллеви Стуббс провести анализ этих кристалликов, но вместо этого он сделал свой собственный, собрав их верхушкой указательного пальца и поместив на кончик языка.

Как он и подозревал, на вкус они были солеными.

То ли соль, то ли особая форма головки ключа навели его на эту мысль. Вероятно, сочетание того и другого. Неважно, он снял ключ со связки и стал отдирать ленту, клей которой крепко пригорел за столько лет.

И когда головка ключа оказалась достаточно чистой, он смог увидеть логотип «Немана», где первая буква N продолжалась и образовывала крышу над остальными.

Ключ совершенно точно был стартерным ключом, вероятно, от старого «Вольво Пента», одного из самых распространенных в Швеции бортовых двигателей для лодок.

Прошло два года с тех пор, как он покинул Стокгольм, чтобы переехать в Хельсингборг и стать коллегой Хуго Эльвина. Два года совместных обедов, перерывов на кофе и долгих посиделок вместе. Но ни разу Эльвин не упомянул о том, что у него есть лодка. Муландер тоже, если вдруг окажется, что она принадлежит ему. С другой стороны, оба они оказались хранителями стольких тайн, что он уже давно перестал удивляться.

63

Она не могла вспомнить, где его видела, но точно узнала мужчину в солнечных очках, который сидел на скамейке и улыбался. На нем были брюки с высокой посадкой, бежевая куртка и рюкзак на скамейке рядом. Что, если это тот самый педофил, которого ищет полиция? Нет, он не отважился бы вот так прийти среди белого дня в место, где было большое скопление народа. Только что рядом с ним села старушка, и он положил рюкзак на колени. Нет, скорее всего, это его улыбка обострила ее чувства и заставила быть настороже.

Виктор и Сэмюэль были ближе всего и, как обычно, спорили о том, кто будет крутить педали трехколесного велосипеда, а кто будет толкать его сзади. Соня и Ники тоже были на месте, их с криками преследовал Рубен. Сейчас им безумно весело, но меньше чем через минуту, она уверена в этом на сто процентов, по крайней мере двое из них будут громко плакать.

Им не хватало одного человека, и хуже этого ничего не было. Она хорошо знала Жозефину и была уверена, что та явится на работу не раньше конца недели. Температура и ломота во всем теле, скорее всего, грипп, с трудом выдавила в трубку та сегодня утром. Неужели она считает их настолько тупыми? Как будто они не понимают, что она опять нашла кого-то в Тиндере и теперь не могла прийти на работу из-за сильного похмелья.

Честно говоря, она не могла понять, как Жозефине так легко удавалось находить мужчин, готовых пойти с ней на свидание. Сама она с момента развода перепробовала все, начиная с сайтов знакомств до классических объявлений в «Хельсингборг Дагблад». Она даже была в «Дикенсе» и так напилась, что отважилась выйти на танцпол.

Жозефине же было достаточно щелкнуть пальцами и немного раздвинуть ноги, чтобы они побежали к ней толпами. Она даже не симпатичная. Кроме того, что она была худой, даже слишком худой, ей нечего было предложить им. Ни груди, ни попы. Ничего. У нее были настолько редкие волосы, что их с трудом можно было назвать прической. И тем не менее, она сейчас лежала дома, наверняка довольная вчерашним вечером, и притворялась больной.

Она просто взяла и наплевала на то, что по вторникам у них были вылазки на природу, и вся большая группа отправится в парк, несмотря на то, что всего два часа назад шел такой сильный дождь, что она была уверена — об этом обязательно расскажут в новостях. Единственной причиной, по которой они не отменили вылазку и не остались играть в помещении детского садика, было количество недовольных родителей, которые станут жаловаться на нее на следующем родительском собрании.

И конечно же, пришли абсолютно все дети. Даже Ригмор, которая была настолько простуженной, что ее засохшие сопли без проблем могли бы послужить реквизитом в «Экзорцисте». Они должны были вытереть их давным-давно. Или, скорее, кто-то должен был вытереть, но этот кто-то, видимо, посчитал, что это теперь ее забота.

Как будто ей было совсем нечем заняться! Она уже успела надеть почти на каждого малыша по непромокаемому комбинезону, организовала Асте перекус, так как ее родители как обычно забили на это, и не забыла взять с собой аптечку, которую уже пришлось использовать, когда Эдвин споткнулся и ободрал руки. Боже, как же он кричал! Никто не умеет так кричать из-за такой ерунды, как этот избалованный ребенок.

Нет, она так долго не протянет. Боль в коленях соперничала с пяточной шпорой, и она чувствовала усталость во всем теле. Так надоело надрываться с чужими детьми, и при этом ей никогда не хватает сил на своих. Надоели их постоянные крики, надоело то, что она никогда не может закончить взрослый разговор без того, чтобы его не прервали.