Мотивация

– А что за личное дело, что это такое? Мне на собрание, обязательно, или не обязательно? – увидев Бельского спросил Егор, – можно, я не пойду? А то, мне лишних четыре часа на заводе сидеть. А потом ещё на собрании.

– Нет, тебе не нужно. Иди домой, отдыхай. Какое там личное дело, мне будут рот затыкать.

Поразмышляв, Егор всё же решил остаться и посмотреть, что будет на собрании. Это было первое взрослое собрание в его жизни. Он, конечно, не пошёл бы. Но ведь собрание про Бельского. Интересно, как же ему «будут рот затыкать»?

Инструментальный цех работал в одну смену, поэтому собрание началось прямо здесь же в цеху. Стульев было мало, народ мостился как попало, кто сидел, кто стоял, все были злые и проклинали Бельского, молча стоявшего у своего верстака.

Начальник цеха сидел на возвышении за столом мастера. Тот сидел рядом, у края стола и что-то писал.

– Так, товарищи! – громко сказал начальник цеха, – кто отсутствует?

– Давай быстрее, не тяните резину! – загудели недовольные голоса.

– Слово предоставляется мастеру цеха. Он введёт вас в курс дела, товарищи.

– Руководство цеха, товарищи, уже давно и совершенно напрасно, смотрит сквозь пальцы на нарушения трудовой дисциплины отдельными работниками цеха, – мастер вышел из-за стала и почему-то снял халат, в котором всегда ходил по цеху. Затем, собираясь с мыслями, налил стакан воды из графина и выпил. Собрание бубнило, но терпеливо ждало.

– Не тяни резину, мастер! – крикнул кто-то.

– Вот я и говорю, – продолжил мастер, – только за последний месяц, товарищи, в медвытрезвитель попали двое работников нашего цеха, что совершенно недопустимо. Дурной пример, товарищи, подают слесаря-инструментальщики, а некоторые вообще ходят на работу, когда хотят. На проходной давно заметили, что некоторые наши работники вызывающе опаздывают, или уходят со смены, когда им вздумается. Что себе возомнили эти товарищи! Мы так не можем, товарищи! У нас все равны! А не так давно, произошёл вообще вопиющий случай! Слесарь Бельский, три дня отсутствовал на работе! А когда я, по поручению начальника цеха, попытался выяснить, в чем дело, товарищи, он ответил мне нецензурными выражениями! Я спрашиваю вас товарищи, что же будет дальше? Не пора ли остановить безобразие!? В цеху забубнили громче.

– Уволить его!

– Ну, выпил человек, с кем не бывает…

– Кончай бодягу! Пошли домой.

– Товарищи! – снова взял слово начальник цеха, – какие будут мнения? Кто хочет выступить?

– Всё понятно, какие выступления, пора домой, – гудело собрание.

– Я хочу сказать! – вперёд вышел Матрос, – мало того, что некоторые получают немереные зарплаты, так им ещё и премии выписывают! Это же какое-то стяжательство. За что, спрашивается, дали премию Бельскому? За то, что он отсутствовал на работе?

Собрание затихло, тема премии заинтересовала.

– Зазнайство! – продолжал Матрос, – почему это покрывает руководство цеха? Извиняюсь за грубое слово, протекционизм! Я не знаю, товарищи, у кого какие родственники, но это не повод давать выгодные заказы, а потом ещё и премии выписывать!

– А что за премии? Какие премии? Расскажи, – снова загалдели вокруг.

– А, хамство Бельского, известно! Вы ещё не знаете, чему он своего ученика учит. Как такому вообще доверили ученика? А ведь за учеников тоже платят. Не побоюсь этого слова – стяжательство, товарищи!

– Матрос, ты про премию расскажи! – кричали одни.

– Заканчивай, давайте по домам! – кричали другие.

– Товарищи! – слово снова взял начальник цеха, – есть мнение, товарищи, поставить слесарю Бельскому на вид, и предупредить. Я думаю, обойдёмся на первый раз без голосования, я думаю и так всё ясно. Всё товарищи, собрание закончено. Расходимся, товарищи, расходимся.

Егор, под впечатлением от услышанного, стал проталкиваться к Бельскому.

– Слышь, Бельский, ты чего на рожон лезешь? Из-за тебя ещё расценки порежут, – недовольные Герасим и чумазый Сеня, уже обступили Бельского.

– Чего они от тебя хотят? Куда ты там влез? – спросил, приковылявший Кулаков.

– Устал я, мужики. Давайте завтра. А, ты ещё здесь? – увидел Егора Бельский, – слышь, ничего не говори, давай завтра.

Завтра, Егор ждал с нетерпением. Хотел рассказать отцу, но тот пришёл навеселе, и больше интересовался футболом по телевизору. Егор поймал себя на мысли, что самым неприятным на собрании был ни мастер, ни начальник цеха, которые, как Егор уже знал, преследовали свои собственные интересы, и даже не Матрос, готовый при каждом случае делать какую-нибудь гадость. Самое неприятное чувство, осталось от равнодушия людей, которым было совершенно наплевать на всё и на всех, и которым можно было сказать, что угодно. Приказ о премии Бельскому висел неделю, а они кричали, будто ничего не знают. Они сами радостно уволили бы, любого, лишь бы поскорее пойти домой. Даже слесаря, те, кто хорошо понимал, что тогда произошло, кто не мог не помнить, как Бельский спасал их премии, заботились лишь о том, чтобы их ничего не коснулось. Оказывается, взрослых совершенно не интересует справедливость.

Глава двадцатая Сталь и скрипка