Motörhead. На автопилоте

– Как так получилось? Мы с Вюрзелем разучивали их дома – почему ты их не знаешь?

– У меня на Рождество Walkman[67] сломался.

Классное оправдание, да? А ведь праздники давно прошли, уже несколько недель назад! Ситуация была хреновая, а к марту, когда мы играли на концерте памяти Рэнди Роудса в Irvine Meadows, все стало еще хуже. Тогда мы уже знали, что придется его уволить; мы начали записывать новый альбом, и ничего не получалось. Но, хотя уволить его было необходимо, я всегда буду жалеть о том, как я это сделал: я уволил его по телефону, и это было неправильно. Мне не следовало так поступать, но я просто был не готов наблюдать еще один его припадок. За последние два года мы три раза предупреждали его, что ему нужно собраться, и Фил уже давно играл в группе и должен был понимать, что косячит. Но его это, похоже, не волновало, и в конце концов ему пришлось уйти. Почти во всех песнях на March ör Die на барабанах играет Томми Олдридж[68], только на Ain’t No Nice Guy играет Фил, а на Hellraiser – наш новый барабанщик Микки Ди.

С Микки я был знаком уже много лет. Во времена Брайана Робертсона Motörhead ездили в тур с Mercyful Fate, а Микки (он швед) был их барабанщиком. Собственно, однажды я уже звал его в группу – тогда к нам присоединился Пит Гилл, – но он как раз начинал играть с Dokken и был занят. На этот раз я поймал его в баре Rainbow – он тогда жил в Лос-Анджелесе, – и он был свободен. Так что мы пригласили его на репетицию и поиграли вместе. Первая песня, которую сделал с нами Микки, была Hellraiser, и он сразу сыграл прекрасно. Было сразу ясно, что такой состав сработает. Мы записали с ним два трека – Hellraiser и Hell on Earth (это одна из невозможно прекрасных «потерянных» песен Motörhead), а затем сразу отправились в тур с Оззи. Для Микки это было что-то вроде испытания огнем, он чуть не обосрался от страха, но играл великолепно. Было смешно: остальные члены группы сомневались насчет него. У Микки огромная копна светлых волос, он красавец и знает об этом. Так что в его адрес было отпущено много колкостей и острот про «глэм-роковых сопляков». Но Микки потребовался всего один концерт, чтобы заткнуть им рот. Вот так – после этого все шутки прекратились. Все говорили: «Господи Боже», а я смеялся и отвечал: «Да? А не вы ли, ребята, еще час назад шутили про сопляков и глэм-рок?» Должен сказать, что Микки лучший барабанщик, с которым мне когда-либо приходилось играть (с другой стороны, хочу добавить, что Фил Тейлор в свое время тоже был великолепен).

Кроме того, что Микки прекрасный барабанщик и обладатель роскошной блондинистой шевелюры, он еще и яркая личность, просто чудо что такое. Самомнение у него еще больше моего, а это кое-что да значит! Но он способен посмотреть на себя с юмором, поэтому все в порядке: если бы он не был способен смотреть на себя с юмором, он был бы попросту невыносим. Он такой искрометный персонаж, что я хохочу до колик. Он всегда знает, что делает: например, стебется над стайкой девушек, а потом ловит мой взгляд, и мы просто ржем. Но иногда у него появляется ложное чувство безопасности. Однажды во Франции мы каким-то образом оказались в борделе на кораблике – там было много таких плавучих борделей. Мы с Микки, Филом Кэмпбеллом и несколькими роуди пошли туда, потому что больше пойти было, в общем, некуда – мы думали, это стрип-клуб, но оказалось, что это публичный дом: во Франции это одно и то же. Там подавали только шампанское, и я ничего не пил, но остальные пили. И в конце нашего визита нам принесли счет на какую-то астрономическую сумму – типа 200 000 этих гребаных франков! Микки натурально метал громы и молнии, он орал: «Я, блядь, не буду им платить!» – с сильным шведским акцентом, который проявляется у него, когда он выходит из себя. Они сразу позвали копов, а французские копы ненавидят англичан еще больше, чем своих соотечественников. Появляется полицейский спецназ CRS, чуваки вооружены до зубов, а Микки орет на них: «Почему вы здесь? Это же гребаный бардак! Вы, блядь, участвуете в этой подставе! Сраные лягушатники!» – и так далее. Один из копов держит его на мушке, а Микки рвет рубашку на груди и вопит: «Давай! Пристрели меня!» А мы его уговариваем: «Остановись, приятель, он тебя правда пристрелит. Он хочет тебя пристрелить». В конце концов нам удалось вытащить его наружу. Он вломил ногой по полицейской машине, а копы стоят прямо у него за спиной, но ему все это в конце концов сошло с рук – наверное, они не захотели связываться с таким психом. И шампанское, наверное, было не очень хорошее – обычно после четырех стаканов Микки уже не стоит на ногах.