Моцарт

Я буду примадонной!

М о ц а р т.      Да, конечно…

Да, поспешим. Я слушаю, начнем.

Верха проверим и фиоритуры.

Как голос вы умеете держать

И прочее… чтоб вы не опоздали

Домой к пяти. Прошу вас.

А л о и з и я.    Не могу.

Не понимаю. Что-то с горлом стало.

Быть может, нам перенести урок?

М о ц а р т.      Как вам угодно.

А л о и з и я.    Вот вам за старанье

(И за страданье!) братский поцелуй.

(А то, гляжу, совсем раскис учитель.

Слегка бедняжку надо подбодрить,

Чтоб у него охота не пропала

К занятьям нашим и… ко мне. Театр!)

Что ж, до субботы, милый, до свиданья!

Радостный Моцарт догоняет ее.

М о ц а р т.      Вам от меня… тюльпановый бутон!

Но боже мой!

А л о и з и я.    Что с вами, что случилось?

М о ц а р т.      Случилось чудо!

А л о и з и я.    Что-то не пойму.

М о ц а р т.      Бутон расцвел!

А л о и з и я.    Как, впрочем, и хозяин.

М о ц а р т.      Расцвел так быстро!

А л о и з и я.    Что ж, благодарю

И вас, и ваш бутон! Прощайте!

(Мальчик

И впрямь поверил, что его люблю.)

М о ц а р т.      Ах, любит, любит! Только, видно, это

Скрывает. Алоизия моя!

Я счастлив, счастлив! Солнечным квартетом

Отпраздную твою улыбку я!

Опять, опять считать до встречи числа.

А если чудо чудится лишь мне

И чувства в этом более, чем смысла? –

Что ж, в чувстве смысл. Лишь в чувстве на земле!

Все краски ярче! Зеленей намного

Листва! Цветы алее! Вышина

Мильонозвездней! Там моя дорога!

Кто любит, тот глядит глазами Бога,

И в мире только музыка слышна!

* * *

Ах, эта радость музыкой во мне

Так высоко восходит, не смолкая,

Что где-то там, на самой вышине,

В сиянии сплошном, в голубизне

В ней слышится уже печаль без края.

* * *

В твоих глазах мне улыбнулась

Любовь, а может, просто юность,

Пленительна и высока.

Но там, за юностью твоею,

В глуби зрачков о чем, темнея,

Молчат прошедшие века?

* * *

Вы влюблены? Так оборвите нить

Всех философий – вас они погубят.

Важней вопроса: быть или не быть? –

Одна проблема: любит иль не любит?

* * *

Что делать с музыкой моей,

Когда уже и жизни целой

Ей мало, чтобы вся пропела?

Что делать с нежностью моей,

Когда и музыки мне мало,

Чтоб всю тебе пересказала?!

* * *

Хотел владеть и обладать

И в этом видел благодать,

Покуда не постиг другое:

Есть выше счастье и судьба –

Светло раздаривать себя,

Но это понял лишь с тобою!

В ПАРИЖЕ

1778 г. Комната на улице Гро Шене.

Анна Пертль Моцарт – мать Вольфганга – в постели. Ей подает

лекарства Франсуа Эна, друг семьи Моцартов, старый валторнист.

М а т ь.          Благодарю вас, милый Франсуа.

Как будто меньше спазмы. Скоро Вольфганг

Вернется. Я прошу вас… я прошу:

Не говорите мальчику ни слова

Об обмороке.

Ф р а н с у а.    Но, простите, я…

Он должен знать.

М а т ь.          Нет-нет, он знать не должен.

Зачем ему расстраиваться? Он

Пусть сочиняет. Парижане любят

Веселые мелодии. Мой сын…

Он должен здесь признания добиться…

Судьбу устроить. Я и Леопольд…

Мы столько… сил… потратили. Прошу вас…

О Боже, я готова умереть,

Но не сейчас… повремени немного,

Пока признают сына моего,

Ведь ты всегда призвать к себе успеешь.

Ф р а н с у а.    Ну что вы говорите! Все пройдет.

Вы встанете, поправитесь…

М а т ь.          Спасибо.

Вы так добры, мой милый Франсуа.

А вот и Вольфганг!

Входит Моцарт в напудренном парике, в белых шелковых чулках, в

башмаках с серебряными пуговицами, в черном камзоле, отделанном

золотым шнуром.

М о ц а р т.      Мама, как ты, мама?

Как чувствуешь себя?

Я так спешил. Вот порошок от спазм.

М а т ь.          Мне стало лучше.

Да-да, мой Вольферль.

М о ц а р т.      Правда, Франсуа?

Ф р а н с у а.    Как вам сказать… Позвольте мне проститься?..

Ждут дома.

М о ц а р т.      Да, конечно, дорогой.

Спасибо вам, дружище.

Ф р а н с у а.    Ах, не стоит…

Моцарт, провожая Франсуа к двери.

М о ц а р т.      Что делать, Франсуа?

Ф р а н с у а.    Мой друг, на вас

Лица нет!

М о ц а р т.      Как помочь ей? Нет надежды, –

Сказал мне Коллер. Но прошу, молю:

Знать мама не должна об этом.

Ф р а н с у а.    Вольфганг! Все понимаю.

М о ц а р т.      Нужно ободрить

Ее…

Ф р а н с у а.    И будем уповать на Бога.

До завтра, Вольфганг. Утром я зайду

И подежурю, мальчик мой.

М о ц а р т.      Спасибо.

М а т ь.          О чем они там шепчутся? О чем?

Я знаю: мне не встать уже. Я знаю.

Все больше приближаюсь к смыслу слов:

Дни сочтены. Да, сочтены. По пальцам

Уже их можно, видно, сосчитать.

Но мальчик мой об этом знать не должен.

Мой бедный, он измучился вконец.

Мне лучше, Вольфганг. Дай-ка, посмотрю я…

М о ц а р т.      Что, мама?

М а т ь.          Зеркальце. Нет, на столе

Не трогай. В черной сумочке. Да, это…

Мне папа подарил его, когда

Мы уезжали из дому. Спасибо.

Взгляну-ка на себя. Ну, вот чуть-чуть

Глаза и щеки впали. (Перед смертью

Вдруг захотелось на себя взглянуть.

Зачем? – себя на том запомнить свете?..)

Я скоро встану, Вольфганг, день-другой…

А ты пиши. Пиши повеселее!

М о ц а р т.      И вправду, мама, лучше?

М а т ь.          Да, сынок.

Был доктор Коллер, личный лекарь Гримма.

Сказал, что я поправлюсь. Ты пиши.

М о ц а р т.      Да, мама. Ты…ты скоро встанешь, мама.

Пойдем в театр и Люксембургский сад!

И радостную музыку услышишь –

М а т ь.          Напой мне что-нибудь, сынок.

Веселое. И мне полегче станет.