Мотылёк над жемчужным пламенем

– Как жаль что твой любимый не видит тебя. Наверное, это грустно – находиться на выпускном вечере без кавалера в полном одиночестве? – она состроила жалостливое лицо. Мерзавка была пьяна и говорила полную чушь: – А еще хуже, когда он болеет СПИДом и скоро сдохнет. Боже, а если ты забеременела? У тебя родятся больные дети. Их тоже придется посадить в какой-нибудь инкубатор. Тебе не жаль их? Может сделаешь аборт или выпьешь специальную таблетку?

Сжав челюсть, я схватила вилку с соседнего столика и направила ее на Верещагину. Та в момент отпрянула и выставила руки.

– Спокойно, Тарас. Всего лишь шутка.

– Еще одно слово и я воткну эту вилку в твою глотку, – задыхаясь, процедила я. – Поверь, я давно об этом мечтала, а сегодня как никогда подходящее время.

Фыркнув, Светка пошагала прочь.

– Ты посмотри в кого он тебя превратил. Чудовище, – бросила она через плечо и боязливо подскочила к учителям.

Я же попыталась успокоиться и вернулась на место. Наплевав на нормы этикета, я сделала несколько глотков шампанского прямо из бутылки. Внутренности защипало, но с каждым следующим глотком нервоз улетучивался.

Прошло несколько минут и мое одиночество снова нарушили. На сей раз это был Егор Быков. В красивом костюме, с аккуратной укладкой – даже и не скажешь, что несколько недель назад на его лице красовались синяки да ссадины.

– А я думал, что ты не придешь, – сказал он, заняв соседний стул.

– Простите, что разрушила ваши надежды.

Он тихо посмеялся.

– Хорошего ты мнения о своих одноклассниках.

Я могла бы поперхнуться воздухам, но поперхнулась шампанским, потому что практически не выпускала его из рук.

– Не эти ли одноклассники стали провокатором моего «хорошего» мнения? И вообще, я несколько лет была пустым местом для вас, почему же сейчас вы не даете мне гордо носить заслуженный ярлык? Никогда не поверю, что ваше мнение насчет меня изменилось за какие-то полгода.

– Оно действительно изменилось, – признался он, разглядывая танцующих. – Точно не могу знать, но с появлением новичка ты стала другой. Уверенной. Более смелой, что ли. Несмотря на разногласия и личную неприязнь, я должен признать, что Звягин сотворил невозможное.

Сердце полоснуло бритвой. Челюсть свело.

– Кстати, что с ним? Он в городе? Лечится?

– Я что обязана знать? – прозвучало слишком грубо. Даже если бы наши отношения с Витей продолжались, я бы не стала трепаться о его жизни с теми, кто сделал ее невозможной. В том, что сейчас происходит есть их вина.

– Ладно, не злись, – попросил Егор. – На самом деле я пришел по другому поводу. Видел твои документы в учительской… Мы будем учится в одном ВУЗе, представляешь? – последнее прозвучало воодушевленно.

Мое лицо вовсе стало каменным.

– Какая прелесть.

– Ага, – он помолчал какое-то время, явно ощущая себя не в своей тарелке. Ничего, пусть прочувствует то, что чувствовала я все это время. Презрение и брезгливость. – Ты видела доску воспоминаний? Столько фотографий распечатали. На них и ты есть. Такая забавная.

Он издал неуверенный смешок, на что я наградила его вынуждающим взглядом. Понятливый Егор моментально покинул столик. Я не успела сказать ему «спасибо», так как перед этим покрыла отборным матом. Не вслух, конечно же, но все же.

Через час выпускной превратился в вечер блудливых свиней. В каждом углу зажимались парочки, а когда на мои глаза попались целующиеся Верещагина и Сысоев, то я вовсе отставила бутылку в сторону, решив, что мне хватит.

Захотелось подышать свежим воздухом.

На выходе из зала я остановилась, потому что заметила доску с теми фото, о которых так воодушевленно рассказывал Быков. Любопытство взяло свое, я подошла и сразу же пожалела об этом. Помимо фотографий с поездок, олимпиад и субботников были и другие фотокарточки. На одних мы с Витей, сидим за одной партой, как самые обычные, беззаботные ученики. Где-то корчимся, где-то смеемся.

Это больно.

В память сразу же врезались воспоминания недавнего. Прошло полгода, а казалось, словно целая жизнь. Первое знакомство, когда я испытала неимоверный стыд и сбежала из класса. Драка с Верещагиной и летающие кирпичи. Побеги во время урока и прогулки с Аришей. Неудобный ужин и уборка квартиры. Долгие откровения и короткие поцелуи.

Это больно.

Вспышки прошлого подействовали на меня удушающе. Выбежав на улицу, я опустилась на первую попавшуюся лавочку и дала волю слезам, которых вроде бы не осталось. Брехня. Во мне их целая цистерна. Все попытки забыться – только попытки. Только вырвав сердце, я избавлюсь от чувств, от боли, от воспоминаний. Соответственно, никогда. Проклятье вступило в силу с первого взгляда и противоядья мне не найти. Алкоголь лишь усугубил ситуацию и обострил эмоции.

Больно.

Конец выпускного вечера я провела захлебываясь солеными слезами.

Когда свет в актовом зале погас, ученики начали вываливаться из стен школы большими скоплениями. Они пели матерные песни и громко смеялись. Я попыталась остаться незамеченной, но надоедливый Быков уловил мои присутствие, пусть был крайне нетрезв.

Замечательно.

– Ты не оставишь меня в покое, да? – хныкнув, сказала я.