Мотылёк и Фея

В положенное время экипаж отъехал от дома Рогнеды. Васса ужасно боялась, что их схватят около главных ворот и всё – снова смена хозяина, снова кровь и убийства. Девушка за эти дни стала как-то более лояльно относиться к Рогнеде. Нет, злость и отвращение не прошли – просто притихли, уступая место даже какой-то симпатии: блондинка понимала, что где-то в глубине души, как и у Олега, у её хозяйки есть нечто дорогое ей. Да и не сама же она выбрала такой жестокой путь в жизни – значит, было что-то такое, что надломило её, заставило совершить свой выбор. Васса размышляла, а главные ворота всё приближались. Девушка думала, что их раскусят сразу же – но нет, «липовый» пропуск сработал, и дорога была открыта. Кучер чуть было не погнала коней со всей силы: свобода!

Проехав пару миль, около старого поваленного дерева, их ждал человек Гордияна. Вассе стало жутко от одного только его вида: высокая худощавая фигура в темном плаще вселяла ужас в душу девушки. На нем была шляпа с широкими полями, а большую часть лица закрывал грязный серый шелковый платок. Остались только глаза – две маленьких щелочки, горящие смертельным огнем. «С таким видом можно работать только придорожным разбойником», – промелькнула мысль в голове у девушки. Васса, как и было условлено, остановилась около поваленного дерева. Только лошади встали, как дверца кареты открылась и на землю выпрыгнула уже привычная Рогнеда: в темной мантии, белой рубахе и просторных штанах, на поясе которых висели ножны, с распущенными волосами и челкой. Служанка была неимоверно рада её видеть: хотя бы за то, что избавила ей от объяснений с этим человеком в черном.

Вскоре из всего экипажа девушкам выделили только одну лошадь – добротную черную кобылу по кличке Мара. Мара мотала головой, тянулась мордой к спелым колосьям, чтобы пухлыми губами ухватиться за них и пожевать, но Рогнеда держала натянутыми поводья, поэтому бедное животное не могло исполнить своих замыслов. Васса, умывшись из кувшина и переодевшись в довольно простое и просторное платье, закинув маленькую котомку себе на плечо, забралась на лошадь. Рогнеда на прощание сдержанно кивнула головой посланнику Гордияна и с силой ударила поводьями. Мара оживилась и побежала резвым галопом.

Это она, она – Васса, сейчас скачет по бескрайним полям Арукай! Никто не знает, что там, впереди, никто не знает, что их ждет завтра, но сердце замирает в груди, а потом принимается бешено стучать в ритм копыт Мары – она свободна, свободна! Лишь только эти маленькие ростки жизни, которые не сегодня-завтра срежут чьи-нибудь крестьяне, лишь только легкое потряхивание, чуть ссутуленная спина Рогнеды, маленькая котомка на плече – всё это окружает Вассу, всем этим пропитана она сейчас. И сердце замирает – значит сердце знает, значит оно дает почувствовать ей, что она – жива. И девушка благодарна за это – она живет этим мгновением, она бы все отдала, что имела до этого, чтобы снова и снова проживать этот миг.

Рогнеда чувствовала в этот момент только одно: страх и неизвестность. Что ждет её завтра? Хотя, теперь даже не её – их. С сегодняшнего дня голова шатенки должна была думать за двоих. Не сказать, чтобы она сильно прикипела душою к Вассе – тут, скорее, говорила её жадность – ей просто не хотелось отдавать свою прибыль кому-то другому. А потом уже было жалость к несчастной девушке, никогда не принимавшей самой решений, никогда не знающей, что такое «свобода». В чем-то они были похожи – у Рогнеды тоже не было выбора. Всю жизнь за неё уже кто-то словно решил, а теперь управляет, как куклой-марионеткой. Может быть, этот безрассудный побег из Города и был первым поступком из череды тех, что она совершит сама? Всю её жизнь с головы до ног перевернула Васса – если бы она не появилась, всё было бы иначе. Но наемная убийца не жалеет – она благодарна служанке за этот свежий ветер, который она впустила в жизнь.

А впереди – лишь темнота. Позади – уютный Город, прогнавший двух путников со своих улиц. Он спит, даря горожанам тепло и покой, он – маленький островок в бездонном море. Рогнеда и Васса – всего лишь крошечная точка на поле, на котором осенний холодный ветер гоняет колосья пшеницы. И пусть за ними по пятам уже скачет Олег, и пусть никто не знает, что будет завтра – главное то, что в душах обеих поселился давно потухший огонек.

Глава 3 «В пути»