Мотылёк и Фея

– За что пострадали они, если тебе нужна была я? – этот вопрос был спасательным кругом для Ксении, которой нужно было почувствовать своё превосходство в чем-нибудь, даже в сущей мелочи.

– Глупая Фея. Ты не можешь использовать свои способности, если твою душу не переполняют какие-либо сильные чувства. Вначале я думала, что ты будешь расстроена смертью своего отца – господина Ёсида, поэтому и оставила анонимную просьбу, написанную чей-то крестьянской рукою, в которой молили об убийстве тирана-господина. Однако чувства дочери в тебе не взыграли, и ты ловко ускользнула от меня. Олег просто подвернулся под горячую руку – он слишком много знал. Но у меня был маленький расчет на то, что ты питала к нему любовные чувства: кто же знал, что его любила Рогнеда, а не ты? Рогнеда… Твоя лучшая подруга – ближе у тебя уже никого не было. Если не она, то кто еще мог бы расшевелить тебя? И вот результат! – княжна свернула глазами, однако её речь не возымела нужного эффекта – Васса стояла со скучающим лицом, словно ученик, выслушивающий древнего учителя, впавшего в глубокий маразм.

– Открывай ворота! Я приказываю! – сорвалась на крик Ксения. Внутри вскипало всё от злости – да кто она такая, чтобы перечить ей? Всего лишь инструмент на пути к цели! А Ксения привыкла избавляться от них.

– Будет исполнено, великая удельная княжна Ксения, – с кривой усмешкой, полной гнева, боли и печали проговорила Васса.

Не успела княжна понять, почему её пленница так быстро согласилась, и отдать приказ, чтобы её отпустили, как служанка повернула голову в бок и впилась взглядом в одного из воинов отряда, держащего в руках новейшую модель арбалета. Парень, по трясущимся рукам которого можно было понять, что он совсем еще новичок, сделал шаг назад: его пугал этот гипнотизирующий, бездонный омут глаз, так цепко зацепившийся за него. Если бы Ксения почувствовала что-то неладное, если бы он опустил свой взгляд – всего можно было бы избежать, и авантюра Вассы не удалась бы, но парнишка уже был полностью во власти колдуньи. В его голове проносилось только одно слово, отдававшее раскатами морского прилива – «нажми на курок». Змеиный шелест внушал его в уши, а в мозгу простилался сладкий дурман. Воину показалось, что кто-то словно дернул за невидимые ниточки и палец сам сорвался на курок арбалета: болт с точностью пронзил свою цель.

Васса не почувствовала, как патрон пробивает мягкую кожу, как проходит сквозь тело – она успела лишь только улыбнуться улыбкой победителя. Тело, словно давняя обуза, грузно свалилось на землю, волосы рассыпались по снежному покрову – золотое на белом. Омут глаз потух – последняя искорка вылетела, вспыхнула и погасла. Ксения не почувствовала, как с треском ломаются все планы – она не успела даже подбежать к телу убитой: началась буря.

Снег повалил с такою силой, какой не испытывал на себе ни один горный путешественник. Маленькие фигурки отряда замерли, словно шахматные кони – они не могли пошевелиться, не могли сдвинуться с места даже на миллиметр. Самым странным было не то, что тело Феи моментально рассыпалось на мелкие крупинки праха, который подхватил ветер, а то, что каждый из воинов мог видеть сквозь эти белые мухи, пляшущие перед глазами. А видели она странную картину: где-то в вышине возник синий, как будто весь сотканный изо льда, призрак непоколебимой Рогнеды – она шла навстречу такой же бестелесной Вассе. Девушки улыбнулись друг другу: скромно и радостно одновременно – они не видели друг друга всего несколько минут, а уже успели натворить немало бед. О чем-то весело споря, они, взявшись за руки, уходили вдаль по золотой лестнице – ступеньки возникали и, как только их ноги ступали на них, исчезали. Ксения пыталась тоже сделать шаг, пыталась крикнуть, но лишь только чувствовала, что её покрывает корка льда, убивая огонек жизни в теле.

А Мотылек и Фея, рука об руку, шагали к золотым воротам – входу в Потерянный город.

***

Тик-так, тик-так. Здесь миллиарды часов, но стрелки на всех застыли на месте, выдавая из себя только монотонное тик-так. Здесь миллионы дверей и ключей, за каждой из которых спрятана человеческая жизнь. Тик-так, тик-так. Старая Ключница всегда любила свою работу. Даже не просто любила – она не представляла ни минуты, ни часа без ежедневного осмотра каждого ключика, который так заботливо хранила, словно мать родное дитя. Целый стеллаж, висевший на стене и простирающийся в далекое небо, хранил в себе все её ключи: вот один – серебряный, с завитым кренделем на ручке. А вон там, в самом уголке одной из полок, висит простой заржавелый: он ещё совсем маленький, но уже такой ржавый и испорченный! А кое-где мелькают золотые ключи – они светятся особым светом, красивые-красивые: на них выгравированы умные мысли, которые змейками идут по всем ключу. Рукоять – простая в своём исполнении, но зато вся словно усыпана звездами – маленькими сияющими камушками.