Мотыльки

А потом раздался выстрел… Такой громкий и близкий, это определённо папа, выйдя наружу и, покараулив там какое-то время у ворот и огорода, решился обойти дом и осмотреть всё вокруг, где и обнаружил с этой стороны от крыльца, у угловой лампы, это чудовище. Отчего-то вместо радости, что выстрелами монстра убьют или хотя бы прогонят, оставив сильные раны, внутри ледяной иглой замерцала боязнь, а вдруг отец с ним не справится? А если пули этой «козе» будет мало, вдруг оно кинется прямо на него! А у папы ружье однозарядное, нужно спешно вставлять новый патрон…

Дядя ранен, даже не знаю, как за ним надо ухаживать, и сколь серьёзно его увечье – выглядело всё весьма жутко. Антоху только начали учить стрелять, я и вовсе ничего не умею, даже на кухне не допускают помогать на готовке, чтобы хоть с ножом научился обращаться… Как мы будем себя защищать, если папы не станет?! Как нам себя прокормить, как охотиться, как вообще жить в этом мире без мамы и папы?! А если не справимся? А если у Антона и у дяди не выйдет меня защитить? Это же самое ужасное на свете – потерять всех и остаться совершенно одному, никому не нужным! Папа сильный, он с молодых лет охотится, и дедушка был охотником, он его всему и учил. Он наверняка знает, куда надо целиться, тем более тут ещё и свет есть, в отличие от дремучего леса. Он ведь справится? Страх за его жизнь был сильнее страха перед созданием, потому я всё-таки поднялся и заглянул в слегка отпотевшее окно.

Там уже никого не было… Меня это удивило, потому, как я не слышал топота убегающих ног, если б выстрелом удалось существо напугать. И ничего не лежало на траве перед окном, если б одного патрона хватило завалить намертво это отродье дьявола прямо на нашей лужайке. Край ружья с дымящимся дулом я ещё видел, а сам папа был вне поля зрения, застыв в этой тишине, вместе со мной, разглядывавшим вид на ночной участок.

А потом оно ступило на свет из темноты за кустами крыжовника. Я тут же попятился спиной прочь, потому, как вышагавшие в зону фонаря копыта двигались наподобие какого-то гигантского паука! Как передние лепки, четыре ноги, две ближе, две по краям поодаль, и кто ещё знает, сколько лап ещё дальше там, в тени, вдоль туши этого зверя!

Кроме ног я ничего не успел разглядеть. Ни головы, ни самой туши показаться не успело, мне хватило и этих сгибавшихся лапок, будто нечто громоздкое выползало с западной стороны на участок. Раздался второй выстрел, и теперь уже был слышен своеобразный топот. Потом ещё один залп из ружья, будто вдогонку удиравшему зверю, не издавшему больше ни воя, ни крика, ни какого-либо ещё звука.

Хотелось побежать на порог, прижаться к отцу и заодно спросить у него, что это было, но я боялся, что он сильно рассердится и опять погонит спать. Даже притом, что сам ведь прекрасно сейчас понимает, что никакого сна после сразу трёх выстрелов у нас над ухом, и быть не может. Взрослые всегда такие странные, но что бы мы Антохой вообще без них делали.

Папа вернулся живым, героически прогнав чудовище с нашей территории, это главное. А я, снова примкнув к окну, с нахлынувшим нервным ознобом вспоминая, что за чернотой кустов крыжовника вообще-то ещё стоит наш забор. И пусть его не видно, пусть чудище могло его сломать или погнуть, толкнуть цокающими лапами вперёд, сбивая наземь, но почему-то воображение рисовало совершенно иную картину – я задумывался, это какого же роста была сия тварь, что просто легко перешагнула забор, а потом от первого выстрела мигом и довольно легко отскочило обратно…

В главной комнате снова были слышны мужские голоса, папа с дядей Олегом обсуждали запасы, патроны, самочувствие раненного, искали спиртные напитки, после чего папа предложил «пройтись» по домам тех, кого уже нет и забрать их заначки, а дядя на него ругался со словами «да это же мародёрство!». Отец парировал, что живым все продукты и прочие вещи куда нужнее, надо как-то держаться всеми силами, и здесь уже все средства хороши, не до законов и морали в мире, где все нас оставили на произвол судьбы.

Проснулся я уже где-то в обед, ведь уснуть удалось крайне поздно. Снаружи под окном раздавались звуки того, как Антон строгал толстые колья обхватом с руку, натачивая остриё и глубоко всаживая тыльной стороной в землю прямо под моими окнами. Частокол с западной стороны должен был отпугнуть всех незваных гостей, а я был больше всего поражён тем, что наш бледно-зелёный забор, выше меня ростом, действительно стоял цел и невредим, чуть своим спокойным видом не заставив меня дар речи потерять, припоминая ночные размышления…

Дяде, вроде как, было чуть получше. Из красного уголка доносились знакомые затяжные молитвы. Вообще, он в последнее время читал их не просто голосом, а нараспев, как священник, отец Святослав, который тоже пал жертвой нападения чудовищ, оставив деревню ещё и без его покровительства. Мне казалось, дядя Олег буквально соревнуется с башкирским шаманом, кто кого лучше перепоёт в этих религиозных песнопениях.