Мотыльки

Дня три всё шло нормально. Дядин бок понемногу заживал, разве что спал плохо – ночные кошмары мучили. Еды как-то хватало, я научился разводить костёр в одиночку, и мы с Антоном много времени проводили в огороде вместе, болтая о том, о сём, чтоб не страшно было. Он заверил меня, что звери так устроены, что повторно уже не полезут. Мол, если попался волк в капкан на чьём-то участке, то если таки сбежит, носу своего уж туда не сунет. К тому же с раной на лапе долго не проживёт, а тут отец, мол, аж три выстрела в тушу вчерашнего «гостя» сделал.

Но на четвёртую ночь после случившегося, вокруг снова раздавался громкий топот несущихся «табунов» и даже были слышны вдалеке и выстрелы, и человеческие вопли. Даже на нашем участке, там, за забором, я слышал во мраке шелест нескошенной разросшейся травы, высоких сорняков лопуха и чертополоха, да наших кустов, средь которых ступали паучьи копытные лапы. Но близко к нам никто не подошёл.

А поутру выяснялось, что эти создания нападали на периметр, атаковав несколько живых домов, ломая стены и устраивая там полнейший хаос. Наш дом тоже из таких, но, видимо, случившееся дня три назад, не позволило на нас ринуться. А, может, дело в частоколе или ещё в чём-нибудь. У западной стены всё ещё маловато колышков, но Антон трудится над изготовкой новых в свободное время.

Дядя впервые после ранения вышел из дома и попытался примириться с шаманом, духовные споры с которым у него по жизни не утихали. Даже запрещал мне с башкирами-иноверцами общаться, они кто мусульмане, кто язычники, а мы, мол, нашему богу молиться должны. Может, он нас этой ночью и защитил?

Ну, а дядя Олег от старого Шункара хотел узнать, есть ли какие-то отпугивающие средства от такой нечисти. Может, травы какие, обереги, отварами особыми всё облить, соль рассыпать, ещё что… Да, похоже, ничего не добился, пришёл понурый весь, взлохмаченный… Он вот всего на три года младше папы, наш почти лысый, а вот у Олега густые рыжевато-коричневые кудри на голове, как так бывает…

Заходил в гости к нам Валентин Семёнович с красивой такой фамилией – Героев, не совсем наш сосед, но с учётом обмельчавшей деревни, уже, можно сказать, что живущий неподалёку. Предлагал деревенский дозор сделать, чтобы охотники с ружьями периметр патрулировали, разбившись на несколько смен или чередуясь по мере своих вылазок в лес. Так и решили, так что теперь папа по вечерам не всегда был на участке, но и ходил с остальными, охраняя периметр. Как Антон объяснял, они не толпой бродят, а на определённом расстоянии друг от друга патрулируют по одному, чтобы, случись что, подбежала подмога по-быстрому, но и чтобы охватить территории побольше, а то куда годится бродить всей компанией в одном месте, если на другой конец деревни набег будет.

Я только и представлял, сколько же в лесах может бродить крупных лохматых зверей непонятной внешности, козлоногих, паукообразных, и стрекочущих так противно «Эву-эу-э-ки-ки-ки-ки…». В деревне осталось менее двадцати человек, после набега на периметр ещё некоторые уехали в надежде на лучшую жизнь.

Нам же уезжать было просто некуда. Папа говорил, что нас тогда разлучат, их с дядей Олегом отправят в армию, если таковая ещё осталась, либо в её подобие – в те или иные войска, патрули, охрану, а нас с Антоном в лагерь беженцев, причём даже не факт, что в один и тот же. А ещё его, в силу возраста, тоже, скорее всего, в военные казармы курсантов на какую-нибудь подготовку и обучение, а меня к маленьким детям наверняка. И это было тоже безумно страшно, остаться без них, без родных, без семьи, без поддержки! Не зная, как они там и переживая за них каждый день!

Было бы там более безопасно, чем за нашим забором, через который эти существа могут легко перешагнуть? Есть ли ещё хоть кто-то из людей, и знают ли они, как бороться с затаившимися во мраке чудовищами? Эта нечисть выходит лишь с наступлением ночи, мы нормально можем жить лишь днём, но каждый день, когда сгущаются гадкие сумерки, никто не знает, наступит ли завтра. Кто переживёт зловещее дыхание ночи и взойдёт ли вообще солнце…

Дяде становилось хуже. Рана-то заживала, а вот по ночам он стал много кричать и часто просыпаться. Бормотал что-то несуразное, но было ясно, что снятся ему эти чудовища. Они с папой их видели, а я лишь зубы да лапы мельком, не представляя, о чём толком речь. В его голосе же встречалось и про отродья чёрной козы, и про легион младых, всякие разные кошмары. Он утверждал, это всё из-за разны. Видимо со слюной или чем ещё дикой твари в организм попал какой-то яд козлоногого, мешающий теперь спать спокойно и посылающий странные видения о бесформенных неописуемых существах, знания о которых он черпал именно из снов. Но, как их одолеть и чего они боятся, увы, не знал. Как и не объяснял, почему они приходят сюда, зато… стал намного меньше молиться…