Мова

Я долго ждал предложения записать телефончик барыги, который снабжал его свертками. Но Ганин все не делился. Мы превратились уже почти в друзей, если слово «друг» еще имеет какой-то смысл. Мы много времени проводили вместе, а он — все не кололся, сам не предлагал, а спрашивать в таких случаях не принято.

Мы с ним придумали игру, с которой после работы бродили по безлюдным кафешкам Города призраков. Выходя из офиса, он брал с собой винтажную шахматную доску: желтая сосна, деревянные лакированные фигуры. У ферзя и короля были отломаны пластмассовые короны, которые должны были обозначать их монаршее достоинство. Мы садились в кресла из потрескавшейся зеленой кожи, заказывали — он пиво, я чай — и начинали турнир. Кстати, причина, по которой он, торч-ветеран, чье сознание было пронизано ледяными шипами всевозможных мова-приходов, травил свои внутренности вонючей бражкой «Балтики», для меня остается загадкой. Он говорил, что «с пивом — уютнее», что бы это ни значило. Ганину тяжело давались слова, но я уверен, что если бы он задался целью мне объяснить свою зависимость от пива, он бы думал два дня и изобразил это так, что на пиво подсел бы я.

Так вот, мы склонялись над доской, и со стороны это выглядело так, будто два хипстера из прошлого решили помериться силами в модной игре. Но на самом деле мы играли не совсем по правилам и даже с нарушением Уголовного кодекса. После каждого хода на доске каждый из нас делал ход словом. Тихо, чтобы не услышали посторонние. «Лопата», — говорил я и передвигал ладью на позицию атаки. «Рыдлёўка», — переводил Ганин и пробовал защитить ферзя пешкой. «Шыпшына», — загадывал он слова на мова-коде и с досадой наблюдал за тем, как моя защищенная с фланга ладья съедает пешку и снова открывает проход к королеве. В шахматы он играл плохо. Может быть, потому что эта игра тогда была в моде. «Сирень», — озвучивал я свой вариант перевода, взятый, конечно, с потолка. Потому что откуда я мог знать, что такое «шыпшына». «Сирень? Ты уверен?». «Ну да, — начинал я нервничать, предчувствуя поражение, — и то, и другое — женского рода». «Не угадал», — Ганин с удовлетворением отхлебывал пиво, возвращал на место пешку, а мою ладью переставлял туда, откуда он ходил. Ошибка в мове не только давала игроку право пересмотреть свой последний ход, но и отменить ход соперника. За несколько месяцев нашей мова-игры я выучил все названия месяцев, цветов, ягод, блюд — даже тех, которых я не знал и по-русски. Я узнал, что такое «ялавічына» и «крушына», узнал тайны «явара» и «алешыны».

Каждый раз перед началом дуэли мы делали символическую ставку, чаще всего — кто платит по счету. Но однажды он предложил сыграть не символически. Ставкой был один мерзкий заказ, от которого он хотел отказаться и который мог взять на себя я, вместе с тем кровавым поносом, который заказ с неизбежностью обещал (заказчиками были производители искусственного мяса, а я вам скажу, что более капризных людей, чем эти, в мире не существует: в каждом собеседнике они будто бы видят искусственно выращенную в пробирке бифштексину, которая на клеточном уровне развилась до способности разговаривать, спорить, даже кричать, а способности мыслить при этом, конечно, не приобрела).

«А чего хочешь ты?» — спросил он. «Контакты твоего дилера», — мне показалось, что это неплохая шутка. Но с учетом того, что мовы я к тому времени не употреблял уже, наверное, с полгода, это прозвучало так эмоционально, что совсем на шутку не походило. Он сочувственно хмыкнул и согласился. Конечно же, я продул. Попробуйте поиграть с компьютером при условии, что вы в любой момент можете переиграть свой ход или запретить ход своему сопернику. Победить в таких обстоятельствах просто невозможно. Я получил от него «тэ зэ» по заказу «колбасников» и готовился к нескольким бессонным ночам. А после этого — еще неделе выноса мозга при утверждении результатов, потому что с мозгом они умели сделать такое, что в голову хотелось собственноручно запихнуть бесформенную субстанцию, которой они торговали. Но тут он сделал следующее. Взял бумагу и написал адрес, пометив рядом: «Сергей из Зеленого Луга». Протянул мне и добавил, очень проникновенно:

— Спасибо, друг.

Когда его, наконец, арестовали, счет у нас был 4 к 65 в его пользу.

Барыга

Наша делегация остановилась перед высокими двустворчатыми дверьми, около которых стояла охрана в бронежилетах с автоматами. В этом ближнем круге среди бойцов было довольно много светлокожих. Увидеть тутэйших было неожиданно, потому что до этого я слышал, что триады очень редко берут на службу людей не китайской крови. Чу Линь дал нам несколько секунд на то, чтобы выровнять дыхание, крикнул: «Ниц!» (команда предназначалась солдатам — они припали на одно колено), — и торжественно раскрыл обе створки дверей.