Мозаика мертвого короля

Работать с парусами пришлось всем, даже колдун пыхтел, понукаемый стоящим у штурвала Джоу, и пытался работать со шкотами. Доставшийся нам восемь дней назад «Бурун» был неплохим коггом, — старой добротной постройки, даже с боевым кастлем на носу. Но впятером управлять кораблем даже на столь коротком переходе было практически невозможно. Да и переделки не пошли на пользу коггу, — мы грубо укоротили бушприт, безжалостно выломали фальшборт в середине корпуса и сколотили неуклюжее сооружение, еще больше приподняв кастл. Оставалось надеяться, что со стороны силуэт «Буруна» будет трудно узнать.

Весь вчерашний день мы проторчали за скалами Сухого мыса. Ветер был настолько неблагоприятен, что идти к Глору король не рискнул. Скорее всего, мы бы сели на камни у мола, или просто не смогли бы войти в гавань. Эшенба пребывал в бешенстве, но приказал ждать. Кажется, у колдуна пострадало несколько ребер, — король настойчиво требовал изменить ветер, Эмруозос визжал, что не может, ибо не сделал расчетов. Мы изнывали на борту когга, изредка переговариваясь сигналами с Рыбоедом и Лучком, засевшими на береговой скале. Все было готово: отряды наших парней давно заняли позиции у города, груз был доставлен, ждали только нас, а мы, как старые бабы, не могли сдвинуться с места.

Видят боги, нас было слишком мало. Нужно было оставить на борту хотя бы пять человек из прежнего экипажа «Буруна». Но они уже все передохли.

Мы захватили на когге двадцать пять человек. На корм Двинутому отправились лишь двое раненых. Остальных король берёг. Лучок сказал, что к Глору живыми вышло лишь четверо из пленных. Слишком тяжек был их груз: три двойных кожаных мешка, забиравшие жизни быстрее сотни лучников.

Когда-то на гнездо белески случайно наткнулся Закройщик. Отлежавшись, он принялся нашептывать королю о своей безумной идее. Месяца три назад вся команда какого-то несчастливого снеккара, захваченного нами, передохла среди скал, ковыряясь в убийственной яме и набивая мешки. Потом умер Бексен — он вместе с Закройщиком заставлял пленников работать. Кожаные маски с влажными фильтрами, выдуманные нашим умником, не слишком-то защищали. Мы потеряли еще и двух лошадей. Поистине, демонова выдумка — эта белеска.

Сейчас отрава уже в бассейнах фонтанов Глора. Мне было все равно, — попадутся ли горожане на уловку с черной зернью. Закройщик клялся, что умрут тысячи, — горожане кинутся от каналов к фонтанам и колодцам, что питаются от вроде бы безопасных труб, и начнут дохнуть как мухи. Он назвал смесь «фантой». Белеска, мышиная сера, еще какая-то гадость, — этот букет позволит яду хорошо раствориться и уберет запах.

Мне все равно. Даже если глорцы завалят телами все улицы у Старого фонтана, в живых останется предостаточно горожан, чтобы посадить нас на кол или сварить в оливковом масле. Мы знали, на что шли.

Я жалел об одном — Жани все еще была здесь. Сейчас они с Макаксом пытались справиться с тросом на корме. Мне нужно было убить девочку еще тогда, в тихой Кедровой.

Мы ни разу не говорили за все эти дни. Несколько взглядов, вот и всё. Я боялся её выдать, Жани старательно поддерживала опьяненный вид — нуттом от нее несло за двадцать шагов. Прислуживала королю, служанки ушли с фургонами. Не знаю, как ей удавалось обмануть Эшенбу. Наверное, король был слишком увлечен предстоящим делом. Ночью его забавлял Эмруозос: у мага был загнанный, истощенный вид, — совсем как у мальчишек в притонах Дощатого квартала. Я радовался, что девочка проживет еще день. Я мучился: если Жани доживет до нашего поражения, её ждут и позор, и тяжелая долгая казнь. Рука закона ничуть не мягче лоскутной лапы короля. Или девочка выкрутится? Она ведь такая умненькая.

Будь я проклят, противоречия рвали меня на части. Помочь ей легко уйти? Когда сталь вонзается точно в сердце, человек лишь удивляется. Но Жани молода и упорна. И есть у неё крошечная надежда. Выкрутится, обязательно выкрутится. Она предусмотрительна и ловка. И может мечтать о жизни.

В те два дня в Кедровой я был счастлив. Понимание этого и изумление пришли позже. О, пожри марул этот мир. В конце жизни боги меня удивили.

Вспоминает ли она, или страх уже вытеснил всё? Конечно, я не мог дать ей счастье. Старый бродяга-лорд, с жесткой кожей и сердцем аванка. Но все равно, хоть на миг нам стало тепло.

Я работал, так и не надев поддоспешную стеганую куртку и кольчугу. Мы уже прошли мимо башни Глорского маяка — облупленной, с неразборчивым флагом, вяло колыхающимся на слабеющем ветерке. С бака крикнул король:

— Смотри-ка, Либен, они горят! Мои славные глорцы уже ждут своего короля, — Эшенба пытался засмеяться и выхаркнул на трап горсть червей.

Башни и стены Цитадели, мосты и дома, лодки и причалы, шпиль Оружейной гильдии, — все это было уже рядом. Наверняка, нас заметили. Впрочем, возможно и нет. Мы едва ползли, а у горожан полно иных дел, — я видел пять или шесть дымов пожарищ. Доносился слабый звук. Сигналят тревогу? Нет, больше похоже на многоголосый крик.