Мозаика странной войны

Пилот – впрочем, теперь он был биологическим аналогом хорошо знакомых ему робо­пи­лотов для штурмовиков, и по странному совпадению назывался точно так же – стоял в ряду та­ких же модернизированных соратников, и единственным его желанием было умереть за про­цве­тание мира амазонок, и единственной целью был странный, чуждый и враждебный мир, где не было заботливых биологических ванн, где дикие, невоспитанные люди мыслили само­стоя­тельно и даже прибегали к помощи не менее диких механических противоестественных устройств, мир, где изобрели чудовищное оружие, способное уничтожить прекрасное и хрупкое, как бабочка, создание амазонок – этот враждебный по своей сути мир должен был быть унич­то­жен и сожжен, но перед этим – лишен своих гигатонных ядовитых клыков.

“По машинам!”

Команда прозвучала не вслух – тем не менее, каждый понял и воспринял ее, как долго­ждан­ный сигнал, и они бросились к своим аппаратам – как застоявшиеся в засаде кони рвутся в бой, не жалея о том, что встретят их не цветами, а шрапнелью и пулеметным огнем, а в данном случае – наземными и орбитальными лазерами, ЭМИ-генераторами, зенитками, ис­тре­бителями и подобным весьма полезным оборудованием.

Так же, по мысленной команде одной из предводительниц, ровным строем машины под­нялись в воздух, почти вертикально забрались на высоту пятьдесят тысяч, и все разом за­пус­тили программу Перехода.

Эпизод 30.

Если раньше Переход казался Пилоту смертью, то сейчас это было еще ужаснее. Он про­сто всхрипнул и потерял на миг сознание, а когда пришел в себя – у истребителей такая при­выч­ка вырабатывалась очень быстро, – то понял, что технология Перехода у амазонок развита на­много хуже.

Две машины – очевидно, потеряв пилотов – просто столкнулись и превратились в осле­пи­тельный огненный шар, еще один истребитель без всяких видимых причин наклонил нос и, быс­тро набирая скорость, устремился к земле, остальных разбросало по небу так, что нес­коль­ко драгоценных минут ушло на собирание их обратно в строй, и только после всех этих ма­ни­пу­ляций обнаружилось, что не хватает еще одного.

Итого, из грозной десятки эскадрилья превратилась в три потрепанных, дез­ори­ен­ти­ро­ван­ных пары, потерявших к тому же эффект внезапности.

Сомнения насчет эффекта внезапности, если у кого и были, то быстро исчезли – на ра­да­рах появились засветки от множества быстро приближающихся целей, с неба ударили лазеры, де­монстративно разрезав на части двух крайних – и Пилот, будучи в здравом уме, потянулся бы к катапульте – но приказ, сидевший в сознании глубже, чем без­ус­лов­ный рефлекс, знал только одну команду – “Вперед!”.

Носитель рванулся вверх – в облака. Оставшиеся истребители, поколебавшись, при­стро­ились следом, Пилот облегченно вздохнул – слава Богу, тяжесть принятия самостоятельного ре­ше­ния была снята с его плеч – и тоже толкнул вперед сектор газа. Между делом он бросил взгляд на радар – и снова порадовался, что принимать решения есть кому, а на его долю…

Додумать он не успел, поскольку одна из целей подошла совсем близко и вдруг пре­вра­ти­лась в сверкающее облако огня и осколков. Сосед слева прикрыл его своим корпусом, ма­ши­ну только встряхнуло, а носителю не досталось и этого – и Пилот вздохнул облегченно – са­мым важным был, разумеется, носитель… и та женщина, что его пилотировала.

Где-то в глубине души, не отвлекая его от пилотирования, шевельнулось смутное чувст­во, больше всего напоминающее изумление – как это раньше он умудрялся обходиться без та­кой вот Госпожи, любящей, понимающей, всегда знающей, что и как надо делать. Где-то рядом ше­вельнулась мысль о том, что бомба, с которой он пришел в мир амазонок, могла ей на­вре­дить, или даже…

При одной мысли о смерти Госпожи у Пилота затряслись руки, и что-то чужое и до сих пор незаметное быстро и четко навело порядок в голове, уничтожило вредные мысли, осталь­ные загнало подальше – и вовремя, поскольку в следующий момент только новая, сверх­че­ло­ве­ческая реакция Пилота уловила некоторое движение сверху, руки его сами рванули рули – и ат­мо­сферник, поливая огнем пустое место, пронесся совсем рядом. Все так же рефлекторно Пи­лот довернул машину на прежний курс, загнал скачущий силуэт в прицел и двумя залпами раз­нес его на быстро гаснущие осколки.

Они забирались все выше и выше, атмосферники отстали и упали в штопор, и небо становилось все чернее, и прорезались звезды, и дымные хвос­ты за ракетопланами стали вдруг рассеиваться, как в вакууме, да собственно, это уже и был ва­ку­ум, но магнитодинамички преследовали их и здесь, и сочетая подвижность с ма­нев­рен­нос­тью, заходили сзади, стреляли, иногда попадали, отставали, и новые их звенья поднимались из-под облаков навстречу, и кто-то в глубинах мозга Пилота возмущался бездарностью, с ко­то­рой был спланирован этот рейд, и снова приходил кто-то черный, чужой и до сих пор не­за­мет­ный – и наводил порядок, и так было, пока в небе не загорелась яркая зеленая звезда, и не ужа­ли­ла идущий впереди и уже почти недосягаемый носитель, и не разрезала его пополам.