Мозес

Мартин, и другие старшие среди младших получили приказ строить отряд. После сцены с братом он опасался, что ему не станут подчиняться, посчитав слабым, но после громогласной команды «стройся» дети, не медля, вытянулись в шеренгу и даже Йозеф спешно встал в строй. Мартин гордо раздул грудь и сам присоединился к шеренге. Он встретился глазами с братом, и ранка на шее жжением напомнила о себе.

Солнце оранжевым шаром катилось к горизонту. Тени становились мягче и длиннее, а воздух свежее. Второй шеренгой за отрядом тянулись безмолвные близнецы – их тени. Свет, преодолевший миллионы километров, так и не коснулся земли, разбившись о груди ребят в коричневой форме, и темные силуэты позади, злобно сливались в одну большую тень с множеством голов.

Перед строем ходил один из самых старших в лагере – семнадцатилетний Фриц Риггер – командир первого отряда. Худосочный, но жилистый высокий парень, с русыми волосами и классической для гитлерюгенда стрижкой – уложенной на бок челкой и выбритыми висками. Всего полгода отделяли его от вступления в ряды штурмовиков – официальной мечты каждого юного гитлеровца. И когда он заговорил, никто не смел даже дышать громче дозволенного.

– Вскоре, – громко и уверенно начал Фриц, ощущая на себе оценочный взгляд офицера, – мальчики должны стать мужчинами, войнами и защитниками Германии. И сегодня, вы сделаете еще один шаг на пути к этому. Враг силен и коварен, но немецкий дух им не сломить. И когда мы объединимся, уже ничто не сможет нас остановить. И под руководством нашего фюрера мы завоюем победу. Heil Hitler!

– Heil Hitler! – ответил отряд.

– Забудьте страх. Забудьте жалость. Никакой пощады слабым. Этим вечером, – Фриц указал в сторону второго отряда, – это враг. С вами ваши кулаки, воля и дух. Здесь только одно правило – или ты, или тебя. Бейтесь, бейтесь как в последний раз! Несмотря на боль и раны, боритесь и побеждайте!

Фриц Риггер обернулся, ожидая реакции офицера. Поймав одобрительный взгляд, он замер со вскинутой рукой. Но когда офицер ушел, Фриц уже менее торжественно и тише добавил:

– Подручные предметы не использовать, до потери сознания не избивать, толпой на одного не наваливаться. Только один на один. Когда пойдет стенка на стенку, выберите противника напротив и смотрите ему в глаза, пока он тебя не заметит: это и будет твой противник. И не бейте в суматохе своих же! – Фриц почесал чуть искривленный нос и, дав на подготовку пятнадцать минут распустил строй.

– Как бы я хотел, что бы он был во втором отряде! —

произнес Мартин, разминая широкими взмахами рук плечи.

– Ага, а он бы тебя колышком пырнул. По-моему с ним лучше быть на одной стороне, – сказал сосед Мартина по палатке.

– Ты его совсем не знаешь! – возразил он, ритмично двигая локтями. Кости мерзко похрустывали.

– Вы же и так постоянно деретесь! – ввязался в разговор Пауль, одноклассник Мердеров.

– Сравнил! В школе это пустяки, а вот здесь я бы надавал ему как следует! – он мечтательно потянулся, закрыв глаза, и завершил разминку, – а вы зря сидите, тело должно быть готово к драке!

– Мы то, давно готовы, не знаю, чего ты скачешь как олень! – сказал Пауль и все дружно рассмеялись над физкультурником.

– Лучше бы устроили драку все против всех! – злобно сказал Мартин.

– Так уже было, – послышался тихий голос. Дети обернулись. Заслонив заходящее солнце, стоял Фриц Риггер, без пяти минут штурмовик СА и возможный кандидат в СС. Ребята подскочили, отдав честь командиру.

– Вольно, бойцы, – сказал он и махнул рукой. – В драке все против всех, – Фриц бросил тяжелый взгляд на Мартина, – на деле получается совсем не так, как ты думаешь. Друзья, одноклассники негласно объединялись против других. Даже по любому незначительному общему признаку – зачес на голове или цвет носков, глупость же! – Фриц на секунду задумался о сказанном, но затем продолжил: – Цель же командной драки, как сегодня – ставить врагом конкретную группу, а не отдельного случайного человека. И пусть даже это твой друг, но если он, в другой команде, он твой враг. Это во многом воспитывает дух национал-социалиста.

Фриц сложил руки за спиной и, молча, ушел, оставив детей бурно обсуждать услышанное. Но времени осталось слишком мало.