Мозес

– Как что? Разве не этого мы ждали? Мы сделаем это даже не как члены гитлерюгенда, а как граждане своей страны! – И они бросились вслед за механиками и пекарями, врачами и портными, всеми, кто считал этой ночью своим правом мстить.

Распознать еврейские магазины было просто – уже давно на витринах красовались шестиконечные звезды, нарисованные против воли хозяев. Точно магнит эти знаки притягивали к себе погромщиков.

Яков напрасно закрывал замок в свою лавку ибо прямо возле его головы разбив дорогую витрину из бельгийского стекла прилетел булыжник. Толпа ликовала, а звон стал сигналом для остальных, и вот уже улица заполнилась шумом и грохотом. Люди с кувалдами наперевес бросились в помещения, круша мебель. Под тяжелой дробящей силой столы и стулья, пережившие почти столетие, великую войну, кризис и короеда разлетались в щепки и годились теперь разве что для дров. Более предприимчивые погромщики хватали ценности и уносили с собой. Из окон одного из домов высунулся наполовину диван и рухнул прямо перед опешившей толпой.

– Вы что творите, придурки? – раздался голос снизу и коллеги по погрому, показавшись из окна что-то невнятно ответили. Из соседнего окна той же квартиры вылезло пианино, но через мгновение, под чей-то выкрик «Стой!» его затащили обратно.

– Оставь! Всегда хотел, что бы мой сын научился играть! Понесли по лестнице! – кричал молодой, заботливый отец. Из квартиры напротив, выносили вазу и набор посуды, чудом уцелевшие после урагана кувалд и труб. Уходя, один из мстителей услышал прерывистый кашель и, бросив добычу, вернулся в квартиру. Он тихо подошел к незамеченной ранее двери окрашенной в тот же цвет что и стена и резко дернул за ручку. Из стенного шкафа вывалился прямо к ногам незваного гостя мужчина – хозяин квартиры. Тяжелый удар сапога пришелся прямо в живот, и несчастный скрутился на полу от боли. Он потянулся к фотографии в разбитой рамке, но получил еще один удар.

– Вор! Убийца! – без конца повторял погромщик, а хозяин квартире всё тянулся к фотографии и наконец, достав ее, показал своему палачу: оттенки серого запечатлели на листе матовой бумаги шестерых солдат Мировой войны, на одного из которых еврей указывал пальцем.

– Что? Солдат? Ты? – Хозяин утвердительно закивал, продолжая кашлять и не в силах сказать и слова.

– Не лги мне! Из-за вас мы проиграли войну! Не может быть жид солдатом!

Он занёс ногу над головой старого бойца. На мгновенье шум с улицы стал казаться четче, а тусклый свет в квартире ярче. Это будет очень громкая ночь, и не стихнуть ей до позднего осеннего рассвета – подумал ветеран, перед тем как удар по голове не обрушил на него пелену забвения и тьмы.

***

– Надо же было это устроить в канун пятнадцатилетия путча! – сказал Вилланд сидя за рулем своего автомобиля. Он спешил на ежегодные празднества и вручения званий по этому поводу. Уже прошло шествие по тому же маршруту что и пятнадцать лет назад при неудачном походе на Берлин, возложены цветы к могилам погибших. Теперь следовало выслушать речь и получить новую должность. И, несмотря на то, что церемония еще не началось, Вилланд знал, что сегодня его и многих других примут в СС. Его, Генриха и даже Отто. «Генрих и Отто», – злобно прошептал он имена.

Оставить машину пришлось далеко от места сбора. Вилланд пробирался через оцепление к своему месту, а затем увидел Генриха и Отто. Вилланд взглянул на них – те же лица, так же улыбаются и приветливо машут рукой. Но эти двое совсем недавно давили машиной больного раком старика, затем дали задний ход и еще раз проехали, дробя кости. Улыбки превратилась в звериный оскал, и Вилл не в силах был подойти к старым товарищам. На трибуне зашевелись тени и голос вырвался из динамиков. Представление началось.

***

– Мартин, черт возьми, куда мы так спешим? – задыхаясь, спросил Йозеф.

– Да! Я еще ни одного стекла не разбил, – возмущенно кряхтел Фриц, а Ганс соглашаясь, кивнул. Мартин остановился и посмотрел на отряд.

– Это всё не серьезно. Я же виду вас в место поинтереснее! – сказал он и опять пошел быстрым шагом. Ребята непонимающе переглянулись, но последовали за ним.

– Эй, а тебя я еще не видел с нами, – прошипел Йозефу Гюнтер.

– И что? – удивился он.

– Как что? Откуда я знаю, можем ли мы тебе доверять!

– Я брат Мартина, – сказал Йозеф. Гюнтер удивленно захлопал глазами.

– Вы ничуть не похожи.

– Хочешь сказать мы с Эбом две капли? – вмешался Ортвин, услышав неловкий разговор, – Разве брат этот тот, на кого ты похож? – обернувшись, Гюнтер посмотрел на них. – Мы с братом можем быть и совсем разные, но и он и я всегда уверены, что поможем друг другу несмотря ни на что. Вот это значит быть братьями, – с напущенной торжественностью сказал он. Гюнтер не хотел спорить, видя, что у Ортвина на поводке оглобля размером со шкаф, хотя и засомневался в искренности их братских отношений.

– А мне всегда казалось, что вы братья, разве нет? – спросил Ортвин, потрепав за плечи Ганса и Фрица.

– Что? Нет. Мы знакомы то не больше года, – ответил один из них.

– А как будто всю жизнь!