Мозг: биография. Извилистый путь к пониманию того, как работает наш разум, где хранится память и формируются мысли

Результат вскоре был воспроизведен, и более поздние исследования подтвердили точность экспериментальной работы Пенфилда [8]. Степень локализации функции, обнаруженная Пенфилдом, была экстраординарной, но ее истинная природа была не столь ясна. В 1951 году Пенфилд описал область, которую стимулировал, как «кору памяти», предположив, что это ее вместилище, но к 1958 году признал, что воспоминания на самом деле не хранятся в том месте, которое он стимулировал. Вместо этого стимулируемый участок мозга, казалось, был способен вызвать активность отдаленной области или областей, где на самом деле находилась память [9]. Идея локализации снова начала терять четкие очертания.

Мозг содержит точную функциональную карту тела.

Спор о том, является ли функция локализованной или распределена по всему мозгу, относится не только к памяти. В 1937 году Пенфилд опубликовал несколько более понятных результатов стимуляции пациентов, перенесших операцию на головном мозге, которые были похожи на результаты Фрича, Гитцига и Ферриера, но проводились на людях, пребывавших в сознании [10]. Иногда пациенты сообщали об очень специфических ощущениях, когда стимулировались определенные части мозга: покалывание в пальцах, странный вкус на языке, ощущение тепла по одной стороне тела. В других случаях у испытуемого дрожали веки, дергались ноги, а некоторые пациенты даже хрюкали. Чтобы подытожить свои наблюдения, Пенфилд попросил медицинского иллюстратора Гортензию Кантли сделать рисунок [11]. В результате у художницы рождались гротескные изображения человеческого тела, демонстрировавшие различные его части и их представление в мозге пациентов. Этот образ, который Пенфилд назвал гомункулусом, подсказывал, как мозг соотносится с телом. Как и следовало ожидать исходя из обыденного опыта, язык, руки и лицо были особенно хорошо представлены. Другие наиболее чувствительные части тела, такие как гениталии или прямая кишка, показаны не были.

В 1950 году Пенфилд располагал более сложным рисунком, показывающим сенсорные (слева) и моторные (справа) области мозга, изображенные в поперечном сечении [12]. Иллюстрация свидетельствовала, что проекции тела в сенсорной и моторной коре отличаются. Возьмем банальный пример: зубы и десны хорошо представлены в сенсорной коре, но едва ли в моторной. Интереснее, что рука доминирует в моторной коре, в то время как нижняя часть лица наиболее значима в сенсорной. В конечном счете это неравномерное «распределение» частей тела по всему мозгу является следствием эволюции и воздействия среды обитания – другие приматы демонстрируют иные паттерны.

Несмотря на длительное влияние, эти рисунки были обманчивы, поскольку подразумевали, что существует строгая взаимно однозначная и постоянная для всех индивидуумов корреляция между конкретным участком мозга и определенной частью тела [13]. На самом деле гомункул Пенфилда представлял собой среднее значение, выведенное из данных всех пациентов.

В действительности у любого человека может быть специфическое соотношение между областью мозга и частью тела, отличающееся от рисунка. Тем не менее работа Пенфилда показала, что мозг содержит как точную функциональную карту тела, так и чрезвычайно подробную систему хранения и может извлекать очень конкретные события. Большинство ученых того времени считали функции более локализованными.

Гомункулус Пенфилда: представление человеческого тела в моторной (справа) и сенсорной (слева) коре

* * *

Данные открытия, подрывавшие антилокализационистские взгляды Лешли, перекликались с идеями одного из его учеников, канадского психолога Дональда Хебба. В 1949 году Хебб опубликовал книгу «Организация поведения», в которой были изложены ключевые элементы того, что послужило современной биологической основой для понимания функций мозга [14]. Отправная точка Хебба была исключительно материалистической: разум рассматривался им как продукт мозговой деятельности. Хебб, признавая эту мысль всего лишь «рабочим предположением», дистанцировался как от ученых, придерживавшихся позиции дуализма и рассматривавших разум и мозг в качестве отдельных структур, сделанных из разных «материалов»; так и от тех, кто утверждал, что природа разума непознаваема. Ответ Хебба на такой пессимизм был убедительным: «Наша неспособность решить проблему не делает ее неразрешимой. Логически невозможно быть детерминистом в физике, химии и биологии и мистиком в психологии» [15].