Мозг: биография. Извилистый путь к пониманию того, как работает наш разум, где хранится память и формируются мысли

Значительный научный прогресс в понимании сознания и его истоков в функционировании мозга, вероятно, потребует возвращения к решительному акценту на экспериментах, предложенному сначала Хеббом, а затем Криком. Дополнительным предположением было бы то, что ученым, возможно, лучше оставить философствование философам. Изучение решаемых частей проблемы вместо того, чтобы беспокоиться о теоретических объяснениях наиболее сложных аспектов сознания, представляется наиболее плодотворным подходом.

Это не означает, что исследователи должны избегать либо жутких результатов испытаний пациентов с расщепленным мозгом, либо рутинного, но запутанного опыта потери сознания, а затем его возвращения, как это происходит после пробуждения ото сна или восстановления после наркоза. Эти открытия говорят нам нечто очень важное о природе связи между разумом и частями мозга [92]. Но на данный момент попытка интегрировать эти сложные факты в стройное объяснение работы мозга, по всей видимости, является ошибкой. Ясность придет тогда, когда мы будем располагать более прочной основой для построения теории. Это не подход, который удовлетворил бы философа, а метод, который признает каждый ученый.

Как проницательно заметила Патриция Черчленд, автор работы «Совесть: происхождение нравственной интуиции», очень маловероятно, что будет один-единственный эксперимент и одна теория, которая продемонстрирует, как мозговая деятельность трансформируется в сознание[376]. Между XV и XVIII веками европейские мыслители постепенно признали, что вместилищем мысли является мозг, а не сердце. Тогда не было «мозгоцентричных» воззрений, и весьма сомнительно, что в будущем мы воздвигнем теоритическую концепцию, в центре которой будут значиться нейронные сети. Вместо этого медленное накопление доказательств постепенно прольет свет на интересующие нас вопросы. Как бы то ни было, нет никаких оснований возвращаться в омут пессимизма, затянувший мыслителей в 1870-е годы. В конце концов мы решим трудную проблему.

Осенью 2020 года два исследования животных представили некоторые захватывающие идеи о том, что обычно рассматривается как уникальная человеческая проблема [93]. Группа Андреаса Нидера из Тюбингенского университета записала активность нейронов мозга ворон, когда те выполняли задачу визуального обнаружения. У птиц нет многослойной коры, и все же активность их мозговых клеток коррелировала с осознанием птицами наличия или отсутствия стимула. Если результат действительно обусловлен сознательным восприятием, а не отражением памяти или вычислений, это означает, что либо сознание включает структуры, общие для многих животных и присутствовавшие до эволюции коры головного мозга у млекопитающих, либо сознание появилось отдельно у птиц и не обязательно требует наличия коры. Вскоре после этого группа Дорис Цао сообщила, что активность отдельных нейронов в коре головного мозга макаки соответствует тому, что животное действительно видит.

Популяционная активность клеток в нижневисочной (инферотемпоральной) коре, в основании мозга, по-видимому, представляет собой нейронный коррелят сознания у обезьяны.

Распространение полученных данных на людей, у которых существование сознания принимается с большей готовностью, будет сложной задачей. В 1998 году, после ночной попойки на конференции в Бремене, Кох заключил пари с Чалмерсом, что в течение четверти века (то есть к 2023 году) мы определим нейронные корреляты сознания – но не обязательно их причину – в терминах активности «небольшого набора нейронов, характеризующихся небольшим списком внутренних свойств» [94]. Победитель получит ящик прекрасного вина. Похоже, Кох проиграет.

Будущее

Трудно предсказать, как мы в конце концов придем к пониманию мозга и в чем оно будет заключаться. Озвучивание подобного рода прогнозов также было бы безрассудством – многие читатели (особенно нейробиологи среди вас), несомненно, не согласятся с некоторыми вещами, что изложены ниже, а предсказание – дело неблагодарное, особенно когда речь идет о будущем.

Тем не менее вот оно.

Поразительные новые методы теперь обеспечивают такую степень контроля в экспериментах на мозге, которая была бы отвергнута как научная фантастика всего несколько лет назад. Однако пока способность визуализировать то, что происходит в мозге у представителей разных видов, становится все более точной. И все же ученые неоднократно заявляли не только о том, что обилие данных не позволило нам понять мозг, но и то, что мы даже не находимся на пути к достижению этой цели [1]. Как выразился Олаф Спорнс, «нейробиологии все еще в значительной степени не хватает принципов организации или теоретической основы для преобразования данных мозга в фундаментальные знания и понимание» [2].

Наше понимание мозга, похоже, снова зашло в тупик.