Мозг рассказывает. Что делает нас людьми

С другой стороны, каламбуры основаны на поверхностных ассоциациях. Больным шизофренией, у которых присутствует некая путаница в мозге, невероятно сложно интерпретировать метафоры и пословицы. Тем не менее бытует объективное мнение, что им хорошо даются каламбуры. Это кажется парадоксальным, потому что, в конце концов, и метафоры, и каламбуры проецируют связи между понятиями, кажущимися совершенно несвязанными. Тогда почему больным шизофренией хорошо удаётся одно и плохо другое? Ответ кроется в том, что, несмотря на кажущуюся похожесть, каламбуры в действительности являются противоположностью метафорам. Метафора использует поверхностные сходства, чтобы обнаружить глубоко скрытую связь. В каламбуре присутствуют поверхностные сходства, которые маскируются под глубокие в этом его комический посыл. («Как веселятся монахи на Рождество?» Ответ: «Никак».) Возможно, поглощенность «поверхностными» сходствами уводит или отвлекает внимание от более глубоких параллелей. Когда я спросил у пациента, больного шизофренией, что общего у человека со слоном, он ответил: «У обоих есть хобот», возможно намекая на мужской половой орган (а может, и на что-то другое?).

Ладно, шутки в сторону, и все же, если мои представления о связи между синестезией и метафорой верны, то почему не каждый синестет одарён творчески или почему каждый одарённый художник не является синестетом? Возможно, синестезия предрасполагает к творчеству, но это не означает, что другие факторы (как генетические, так и внешние) не участвуют в развитии творческого порыва. Тем не менее я бы предположил, что схожие, хотя и не идентичные, механизмы в мозге могут быть задействованы в обоих явлениях, так что понимание одного помогло бы понять другое.

Аналогия может быть полезной. Редкое заболевание крови, именуемое серповидно-клеточной анемией, вызвано рецессивным геном, который заставляет красные кровяные тельца принимать ненормальную «серповидную» форму, что делает их неспособными к транспортировке кислорода. Это может стать смертельным. Если вам повезло унаследовать две копии этого гена (в том несчастливом случае, если оба ваших родителя имеют признаки болезни или её саму), то болезнь разовьётся в полном масштабе. Если вы унаследуете только одну копию гена, вы не заболеете, однако сможете передать её своим детям. Теперь оказывается, что, хотя серповидно-клеточная анемия встречается чрезвычайно редко в тех частях света, где она была искоренена естественным отбором, она в 10 раз чаще встречается в некоторых районах Африки. Почему? Ответ неожиданный: признаки серповидно-клеточной анемии на самом деле защищают человека от малярии заболевания, вызванного укусом насекомого и разрушающего кровяные клетки. Эта защита, дарованная популяции в целом, перевешивает репродуктивный недостаток, вызванный теми редкими случаями, когда у человека присутствуют две копии серповидно-клеточного гена. Таким образом, вероятно, не поддающийся адаптации ген был отобран эволюционным путём, однако лишь в тех географических районах, где малярия носит характер эндемии.

Тот же довод предлагается для относительно частотной у людей шизофрении и биполярного расстройства. Эти расстройства не были искоренены, потому что возможно некоторые гены, которые приводят к полномасштабному расстройству, несут в себе положительные факторы и способствуют развитию творчества, интеллекта и тонких социальноэмоциональных способностей. Таким образом, человечество получает выгоду от сохранения этих генов в генофонде, но неприятным побочным эффектом является внушительное меньшинство, получившее эти гены в неудачной комбинации.

Эту логику можно перенести и на синестезию. На анатомическом уровне мы смогли увидеть, как гены, которые повышают кроссактивацию областей мозга, могут быть весьма выгодными, делая нас, как вид, более творческим. Некоторые необычные варианты комбинаций этих генов могут давать положительный побочный эффект, приводящий к синестезии. Спешу подчеркнуть замечание о положительном эффекте: синестезия не является столь опасной, как серповидно-клеточная анемия и психические расстройства, и большинству синестетов, похоже, действительно нравятся их способности, и, даже имей они возможность «вылечиться», они бы не согласились. И основной механизм может быть тем же. Эта мысль важна, поскольку она проясняет, что синестезия и метафора не одно и то же, и все же они глубоко связаны, и это может дать нам глубокое понимание нашей удивительной уникальности[14].