– Конечно, анкетировать вдову Ленина и составлять характерологический портрет вождя было сложнее и опаснее, чем опрашивать родственников литераторов, академиков и партийных деятелей, – предполагает Спивак. – Наверное, Крупской не задавали вопросов о сексуальных пристрастиях мужа и вредных привычках. Существует рукопись Крупской, где она отвечает на вопросы письменно. Есть и другой документ, напечатанный на машинке. Он намного короче. И оба содержат правку – реже стилистическую, чаще – фактографическую. Похоже, что правку делала не сама Крупская и не анкетировавший ее сотрудник Института мозга Николай Попов. Его, кстати, расстреляли в 1938 году. Путем сравнения рукописи с машинописью нам удалось разобрать и восстановить большую часть вычеркнутого. Сокращению чаще всего подвергалось то, что противоречило идеальному образу вождя по представлению партийных имиджмейкеров.
Вот цитаты из документов, озаглавленных «Н. К. Крупская. Мои ответы на анкету Института мозга в 1935 г.»:
Вычеркнуто из рукописного текста: «Рассказывал Дмитрий Ильич (брат Ленина. –
«Слабым не был, но не был и особенно сильным. Физической работой не занимался. Вот разве на субботнике. Еще помню – починил изгородь, когда были в ссылке. На прогулках не очень быстро утомлялся. Был подвижный. Дома постоянно ходил по комнате, быстро из угла в угол, иногда на цыпочках „из угла в угол“. Обдумывал что-нибудь. Почему на цыпочках? Думаю, отчасти, чтобы не беспокоить, в том числе в эмиграции, когда снимали комнату, хозяев квартиры. Гимнастикой не занимался. Играл в городки. Плавал, хорошо катался на коньках, любил кататься на велосипеде… Был азартный грибник… Азарт на охоте – ползанье за утками на четвереньках… Раздевался быстро…»
«Ух, как умел он хохотать. До слез». Вычеркнуто из рукописного текста: «Помню, например, хохот такой, когда кто-то, приехав из Дагестана, привез карту и на вопрос, зачем нужна карта, ответил, что Мих. Ив. (Калинин) путает Дагестан и Туркестан».
«Голос был громкий, но не крикливый, грудной». Вычеркнуто из машинописного текста: «Тенор». В рукописном тексте написано: «Баритон». «Пел. Репертуар: „Нас венчали не в церкви“, „Я вас люблю, люблю безмерно“, „Замучен в тяжелой неволе“, „Варшавянка“, „Вставай, подымайся, рабочий народ“, „Смело, товарищи, в ногу“, „День настал веселый мая“, „Беснуйтесь, тираны“, Vous avez pris Elsass et Lorraine и Soldats dix-septieme (это известные французские марши – „Вы взяли Эльзас и Лотарингию“ и „Солдаты 17-го полка“. –
«После споров, дискуссий, когда возвращались домой, был часто сумрачен, молчалив, расстроен… Бледнел, когда волновался». Вычеркнуто из рукописного текста: «В 1906 году во время выступления в доме Паниной в Ленинграде стоял белый, заразил настроением (1000 человек). Порвали красные рубашки на знамена… Видела раз, как они чуть не подрались с Богдановым (настоящая фамилия Малиновский, Александр Александрович, философ, соратник Ленина по работе в большевистской фракции РСДРП, после – объект его ожесточенной критики. –
«Вдаль видел хорошо. Они с мамой (моей) часто соревновались в этом деле». Вычеркнуто в машинописном тексте: «Она дальнозоркая, он нет». «Но у него, ведь вы знаете, глаза были разные… Галлюцинаций, иллюзий, неузнаваний и т. д. не было. Зрительная память прекрасная… Никогда ни о каких своих сновидениях не рассказывал…»
«Одевался и раздевался быстро… На свою одежду обращал внимания мало. Думаю, что цвет его галстука был ему безразличен. Да и к галстуку относился как к неудобной необходимости». Вычеркнуто из машинописного текста: «Но красиво одетых любил».
«Очень любил слушать музыку. Но страшно уставал при этом». Вычеркнуто из рукописного текста: «Если слушал музыку, то на следующий день чувствовал себя плохо. Обычно уходил после 1-го действия»… «Очень любил Вагнера».
«Шума вообще не любил (я говорю не о шуме людной улицы, толпы, большого города). Но вот в квартире не любил шуму. Просил, например, изолировать опилками стену, отделяющую его комнату от комнаты Марии Ильиничны, где стоял рояль и иногда происходило пение и музыка». Вычеркнуто из рукописного текста: «Он очень любил читать беллетристику. Чтение отвлекало бы от мыслей и перебивало бы их».
«Довольно покорно ел все, что дадут. Некоторое время ели каждый день конину. Они с Иннокентием находили, что очень вкусно. В молодости и в тюрьме страдал катаром желудка и кишок. Часто потом спрашивал, перейдя на домашний стол, исправивший эти катары: „А мне можно это есть?“ Перец и горчицу любил. Не мог есть земляники (идиосинкразия). Припухали десны. С наслаждением ел простоквашу».
«Обычное, преобладающее настроение – напряженная сосредоточенность… Излюбленные жесты и привычные движения – движения правой рукой во время речи вперед и вправо… Таких жестов, как битье кулаком по столу или грожение пальцем, никогда не было… Вообще был горячка. Зряшного риска – ради риска – нет. В воду бросался первый. Ни пугливости, ни боязливости. Смел и отважен».
Вычеркнуто из рукописного текста: «Уже будучи больным, посмеивался над предписаниями врачей по рабочему режиму: „Ну вот они там придумывают… Они же не могут запретить мне думать“. В этом же и беда была во время начала болезни. Когда врачи запретили чтение и вообще работу. Думаю, что это неправильно было. Утра вообще были плохие, трудные. Засыпал плохо – мешало обдумывание. Это не была бессонница в обычном смысле. В домашней жизни ровный. В политической – всегда возбужденный».
ФИАСКО. Теория Эфроимсона не выдерживает критики. Сколько мы знаем чудиков, психопатов, сексуальных маньяков и подагриков, не создавших ничего! Скорее всего, болезнь лишь сопровождает даровитость.