Можайский — 5: Кирилов и другие

Человек же наоборот — стал совсем деловым. Его манеры неожиданно огрубели, словно потеряли стеснительность первого впечатления.

«Очень хорошо, что ты об этом прямо заговорил!» — заявил он. — «Правильный подход: все трудности должны быть ясны от начала и до конца. Иначе…»

По губам человека скользнула недобрая улыбка:

«Иначе, — повторил он, — климат нашей благословенной столицы покажется райским в сравнении с тем, что за Уралом!»

Бочаров смекнул, что речь — о каторге, и невольно вздрогнул. Но испугаться — так, чтобы бежать от проходимца, выдать его, исправиться — нет, не испугался. Сто рублей приятно полнили карман, а будущие доходы — если, конечно, придумать, как обойти трудности — и вовсе обещались быть нешуточными.

«Я вот чего не понимаю, — зашел он с другой стороны, — не проще ли обратиться к экспертам?»

Человек понял, что Бочаров имел в виду проводившиеся по заказам страховых обществ экспертизы и покачал головой:

«Не всегда, мой друг, не всегда! У нас, конечно, есть и свои эксперты, но загвоздка в том, что по вступившему в силу закону возможно любое количество экспертиз! Если у кого-то возникнут сомнения — а ведь они возникнут, правда?»

Бочаров хмыкнул.

«Так вот: если у кого-то возникнут сомнения, он окажется вправе требовать другой экспертизы и с другим составом экспертов! Понимаешь затруднение?»

«Всех не купишь!»

«Точно!»

Негодяи обменялись одинаково горестными взглядами…

— Подождите! — вдруг перебил Митрофана Андреевича Инихов. — Так кто же это был? Насколько я понял из описания, не Кальберг?

— Нет, не он, — ответил Митрофан Андреевич.

— И не Молжанинов?

— Увы, и не он!

— Увы?

— Увы! — подтвердил Митрофан Андреевич. — Мне было бы проще…

— А! — воскликнул Инихов. — Понимаю: кто-то из ваших?

— Да, — снова подтвердил Митрофан Андреевич. — Из моих!

— Ну-ну…

Инихов замолчал.

Митрофан Андреевич в очередной раз вздохнул:

— Умножение сущностей вам, господа, не на руку, я понимаю, но… стыд-то какой! Уж лучше бы обошлось без этого!

— Вы его взяли? — Чулицкий.

— Куда там! Улизнул.

— Прямо напасть какая-то! Все улизнули!

Можайский:

— К счастью, не все!

Чулицкий поморщился:

— Никто не должен был улизнуть!

Можайский:

— Телефон работает исправно.

Чулицкий сплюнул прямо на мой паркет. Я возмутился:

— Михаил Фролович! — воскликнул я.

Чулицкий рефлекторно отдернул ногу, которой только что наступил на собственный плевок, и виновато вжал голову в плечи:

— Прошу прощения, Сушкин! — пробормотал он и — бочком, бочком — отодвинулся от места своего преступления.

Я было насупился, но тут же махнул рукой: бардак и разруха уже и без всяких плевков завладели моей гостиной — стоило ли огорчаться из-за лишней капли? Разломанный стол, валявшиеся повсеместно пустые и полные бутылки, осколки стакана, пошедшее трещинами кресло… на этом фоне вовсе не плевок казался неуместным, а начищенный до блеска паркет! В моей голове даже промелькнула мысль на время следующих совещаний — буде таковые состоятся — выносить из гостиной мебель, а пол застилать соломой или присыпать опилками: по типу того, как это делают в кабаках! Впрочем, вам, дорогой читатель, уже известно, что эта мысль — как и многое другое — пропала втуне: чуть позже моя квартира сгорела, а вместе с ней сгорел и весь дом, и все дома в округе тоже сгорели… не станешь ведь вызывать пожарных загодя, решив пригласить к себе полицию!

Между тем, Митрофан Андреевич… — смешно, не так ли? Только что я думал о пожарных, а глава-то их — брант-майор собственной персоной — уже находился у меня! — Между тем, повторю, Митрофан Андреевич снова завладел инициативой:

— Далеко ему не уйти! Я разослал телеграммы по всем пожарным командам Европы и Америки. Из чувства солидарности — уверяю вас — мерзавца из-под земли достанут!

Забегая вперед, скажу: в этом своем убеждении Митрофан Андреевич ничуть не ошибся. Не прошло и пары недель после всех описанных на этих страницах событий, как из Лондона поступило сообщение:

Встречайте посылку, полковник!

И следом за сообщением — телеграмма из Ревеля:

Уведомляем прибытие пароходом «Frank» ящика адрес СПб пожарной команды тчк Ящик странный тчк Пахнет бальзамом тчк Что делать впрс

Митрофан Андреевич — да и многие другие тоже — всполошились, не сразу поняв, о чем шла речь. Но так как самым простым способом всё прояснить было принять странное отправление, то и ответная телеграмма оказалась соответствующей:

Ждем поездом.

На следующие сутки ящик прибыл в Петербург. Открыл его — под общим надзором — узнавший запах доктор Шонин, Михаил Георгиевич:

— Запах средства для бальзамирования трупов!

— Что за черт?

Едва крышка была снята, все отшатнулись: согнутый в три погибели, в ящике лежал синего вида и, разумеется, мертвый человек.

— Проскурин! — закричал не своим голосом Митрофан Андреевич.

— То самый негодяй, который…

Митрофан Андреевич, недобро улыбаясь, захлопал в ладоши:

— Я так и знал: от нашего брата просто так не скроешься!