Можешь мне присниться? (ЛП)

Две девушки подходят к двери подъезда. В свете последних событий каждой из них есть над чем призадуматься. Валерия мечется между Раулем и Сесаром, не зная, что ей делать, а Мери предстоит разговор с родителями по поводу ее нетрадиционной ориентации и связи с Паломой, с которой теперь ей не разрешает видеться мать вышеозначенной Паломы.

— Открой ты, пожалуйста, – просит Валерия, указывая взглядом на букет цветов.

— Конечно, подожди минутку.

Мария ищет ключи, затем открывает входную дверь, и девушки поднимаются по лестнице.

— Вчера я услышала твой разговор с отцом, и что ты рассказала ему... об этом, – говорит Валерия идущей позади Марии. – Я не знала, что эта тема затрагивает тебя.

— Ну а теперь знаешь.

— Вернее, я знала это и раньше, но даже не представляла, что у тебя была девушка.

Вал и Мери впервые говорят на эту тему, и для обеих это несколько странно.

— Ну ты же знаешь, что я очень скрытная, – признается Мери. – А кто тебе это сказал? Эстер или Бруно?

— Оба, но ты не ругай их. У них это вырвалось так, случайно.

— Успокойся, я не собираюсь отчитывать их или ссориться с ними. По сути дела, я рада, что ты тоже знала об этом.

— Рауль тоже знает.

— Я и сама уже догадалась.

— Мы твои друзья, Мери, и ты могла бы безо всяких проблем рассказать нам об этом. Мы поддерживаем тебя.

— Я не знала, как вы отреагируете.

— Нормально, а как еще! Нет ничего плохого в том, что тебе нравятся девушки. По мне так это чудесно, – говорит Вал, улыбаясь, – так что можешь рассказывать мне все, что захочешь, ведь мы теперь наполовину сестры.

Остановившись на ступеньке лестницы, Мери улыбается в ответ. Ей хотелось бы обнять Валерию,

но вместо этого она просто кивает головой. Кажется, для девушек эта пятница стала днем окончательного примирения после двух прошедших месяцев холодности, споров, напряженности и разного рода проблем, приведших, в конечном счете, к воссоединению. Подруги подходят к двери квартиры, где живет Валерия, и заходят внутрь. Там родители Марии уже ждут свою дочь, чтобы отвести ее пообедать в какое-нибудь тихое местечко, где они могли бы спокойно поговорить.

— Ну что, идем? – очень серьезно спрашивает Эрнесто.

— Да. Что-то случилось?

— Сейчас мы все расскажем, – отвечает дочери Эрнесто. – Пока, Валерия. Передай маме, что я

вернусь после обеда. И поставь розы в воду.

— Сейчас поставлю. Пока.

Они все втроем прощаются с Валерией и идут к ближайшему ресторанчику, где уже

зарезервировали стол. По пути родители рассказывают Марии, что случилось утром.

— Около десяти мне позвонила мать Паломы, – обеспокоенно говорит Пас.

— С Паломой все в порядке?

— Да, когда мы разговаривали с ее матерью, Палому как раз только что выписали из больницы.

— Это же здорово.

— Но Ньевес, кажется, так зовут мать Паломы, хочет, чтобы ты и на пушечный выстрел не

приближалась к ее дочери.

— Я знаю, мама. Эта женщина меня ненавидит, но я не собираюсь обращать на нее внимание.

Теперь Пас смотрит на Эрнесто, который подхватывает разговор.

— Отец твоей подруги – человек с большими связями и возможностями. Он – адвокат, и работает в

очень солидной адвокатской конторе Мадрида.

— И что это значит?

— Понимаешь… он пригрозил подать на тебя в суд, если ты не оставишь в покое эту девушку.

— Что? Подать на меня в суд? А на каком основании? Только из-за того, что я люблю его дочь?

— За избиение. По-видимому, врачи не совсем уверены в том, что удар по голове, который вызвал у

Паломы потерю сознания, был нанесен ей в результате ее вчерашней драки с одноклассницами. На них он подал в суд сегодня утром.

Кажется, отец ее девушки, использовал все свое влияние и возможности. Должно быть, он без

промедления вернулся из поездки, чтобы всех расставить по своим местам.

— Тех пятерых девушек, что избили вчера Палому, или попытались ее избить, уже исключили из

школы, – добавляет Пас. – Ты можешь быть следующей.

— Я? Но я же ничего не сделала!

— Мы знаем, Мери, знаем, – мать старается успокоить Марию.

— Я даже хожу в другую школу.

— Но родители Паломы уже говорили с Ольмедо, а ты сама знаешь, какой у вас директор. Он не

любит скандалы и не хочет замарать руки. Если твоя вина будет доказана, тебя немедленно выгонят из школы.

— Они – психи. Если они подадут на меня в суд, Палома объяснит, что это не я ударила ее по голове.

Разве я смогу ее ударить?

— Конечно, ты не способна на подобное, Мария, но этот человек заявит в суде, что из-за удара по

голове его дочь помнит не все, что с ней случилось, и что, возможно, она забыла, что это ты ударила ее. И то, что Палома потеряла сознание дома у Эстер, а не раньше, послужило бы лишним тому подтверждением.

— А он может доказать нечто подобное. Я уже сказал тебе, что он очень влиятельный адвокат.

Невероятно. Мери никогда не хотелось так сильно плакать, как в эту минуту. Родня Паломы сошла

с ума, и все потому, что они не могут понять и смириться с тем, что их дочь – лесбиянка. Бедная Палома. Должно быть, ей сейчас ужасно плохо.

— И что мы будем делать? Неужели допустим это?

— Дело в том… – откашлявшись, начинает Эрнесто, – если ты не будешь больше встречаться с этой