Можно ли отказаться от мечты? (СИ)

А вечером перед тем, как отправиться домой из офиса Дэниз сказал, что завтра улетает в Турцию. Она знала, помнила об этом весь день, но все равно это было так, как будто что-то воткнули в сердце и оно там торчит и все никак не ухватиться, чтобы вытащить эту штуку из груди.

— Я сейчас поеду в общежитие, соберусь, а потом приеду к тебе, хорошо? И привезу к тебе некоторые вещи на сохранение, хорошо?

— Хорошо, — кивнула она расстроено, и ничего не могла с собой сделать. Ведь может эта ночь их последняя… Сколько она слышала таких рассказов, как турки уезжали, а девочки их ждали, ждали!..

Дома, сидя на кресле, наблюдала, как он возится со своим телефоном, вписывая в него новые номера с визиток.

— Так, запиши мои турецкие номера, — сказал он Лере. — Нет, лучше, дай свой телефон, я сам впишу.

Долго что-то нажимал, вбивал, перезаписывал. Потом наконец-то сказал:

— Так, смотри: это мой турецкий мобильный, русский тоже будет работать, но на всякий случай. Это телефон в моей квартире. Это мобильный моей мамы, дома она практически не бывает, так что с ней лучше связываться по мобильному. Это домашний телефон папы, я там обязательно буду ночевать, так что его тоже записал.

— Спасибо, я конечно, не буду звонить твоим родителям — это лишнее. Единственное: я очень боюсь самолетов. Ты, пожалуйста, позвони мне, когда прилетишь, прямо из аэропорта, или смс-ку пошли, что ты нормально долетел.

— Хорошо, — поцеловал он ее в висок.

В эту ночь они просто спали вместе обнявшись. Даже не целовались, это казалось лишним. Просто касались друг друга. Первое расставание, будет ли оно первым?

Перед вылетом он забежал к ней в кабинет и на глазах у обалдевшего Кости, чмокнул ее прямо в губы. Потом испуганно посмотрел ей в глаза, на Костю, на Виталика.

— Да, ладно, прощайтесь, — махнул рукой Костя, вытаскивая Виталика за собой в коридор.

— Спасибо, — крикнул Дэниз им вслед. — Я позвоню из Ататюрк.

— Я буду ждать, — она не уточнила, говорила ли о его звонке или о его возвращении.

И он уехал. Улетел.

* * *

Конечно, он позвонил из аэропорта здесь, потом из аэропорта в Стамбуле, потом еще раз вечером, чтобы пожелать ей спокойной ночи. Вообще это стало традицией. Он звонил почти каждый день из головного офиса, прося девочек на ресепшене соединить с ней. Начались ли какие-нибудь подозрения, ей уже было наплевать.

И каждый вечер звонил, когда она уже лежала в постели, сказать своим тихим низким посылающим мурашки голосом:

— Спокойной ночи, милая. Сладких снов!

И все равно его не было, не смотря на звонки и смс-ки. Его не было. Не с кем было обсудить, что учудил тот или иной инженер в офисе, некому было поплакаться, что она ничего не успевает, некому было обнять ее и прижать к себе.

Остался только его запах в постели. Она так и засыпала, прижавшись лицом к подушке на его стороне кровати. Оттягивала смену постельного белья, как могла дольше.

Но обещанные две недели превратились в три, потом в четыре, потом в пять. Май уже набирал обороты, принося тепло и ароматы цветения. Весна вступила в свои права, молодая кровь бурлила. Флюиды любви витали в воздухе, и их офис не был исключением. И только Лера ничего этого не замечала, сидя в своем кабинете с утра до ночи, погрузившись с головой в работу.

Поначалу время от времени забегал Озгюр. Делал вид или правда у него были нерешенные вопросы с ребятами, но она все чаще видела его, сидящим около Виталика или Кости, погрузившись в каталоги и чертежи. Иногда она ловила на себе его внимательный взгляд. Иногда, когда они случайно оставались одни в кабинете, он задавал вопросы вроде: «Все в порядке?» «Тебе помощь нужна?». В ответ она недоуменно пожимала плечами и с улыбкой отвечала, что все в порядке, помощь всегда нужна, но он уже сидит с мальчиками. Потом он постепенно начал приносить к ним чай и просиживал у них по полчаса, рассказывая о Стамбуле и турецких обычаях. Как-то упомянул, что Дэниз по-турецки означает море. Он почти насильно обучил Лера стандартным фразам на турецком, типа: здравствуйте — до свидания, спасибо, пожалуйста, добро пожаловать, приятного аппетита. Все это ее немного раздражало, потому что он отвлекал ее от работы, которая в свою очередь не оставляла времени думать, как он там в Стамбуле и когда вернется.

Совсем тяжело стало на четвертой неделе, когда стало понятно, что опять еще очередное «я вернусь на следующей неделе» пустые обещания. На третьей — она еще ждала, на пятой — перестала так отчаянно ждать, смирившись: когда вернется, тогда и вернется.

Озгюр теперь находил время заходить к ним в кабинет каждый день. Ее уже откровенно раздражали его разговоры о Турции, потому что это напоминало о нем. Напоминало о том, что она так гнала от себя, а когда поняла, все равно отчаянно пыталась скрыть: она безумно влюбилась в Дэниза. В этого мальчика-мужчину, беспомощно-ранимого и гордого и сильного одновременно.

Понаслушавшись разных историй о смешанных парах, решила: если вернется, будет с ним столько, сколько им будет отпущено. Вот только как быть с общественным мнением? С офисом, с друзьями, а главное, с родителями?