Можно всё

Она тратит больше времени на поиск клиента, чем остальные, но ее практически всегда выбирают сразу. Такую стратегию с микрофоном использует исключительно она, остальные девочки думают о деньгах, и их хватает лишь на короткое «hi». Дальше они готовы тратить свое время только за деньги, поэтому если ответа «да» моментально не следует, они разворачиваются и уходят мелкими шажками в своих коктейльных платьях. А Макани полностью на своей волне: в коротких джинсовых шортах и майке она просто наслаждается собой, отчего мужчины теряют дар речи и готовы платить, лишь бы она продолжала.

С первой комнатой не прокатило. Но уже во второй ее моментально выбрал какой-то мелкий кореец в пиджаке, на что Макани ему сказала:

– Может, ты возьмешь нас двоих? Это моя подружка! Мы работаем вместе! Мы идем в наборе, детка. Справишься с обеими?

– Думаю, справлюсь, – он улыбается.

Мы садимся по обе стороны от него. Макани снова берет микрофон и начинает петь, танцуя при этом на его коленках. Он завороженно смотрит на ее попу.

– Прекрасная попа, правда? – я пытаюсь поддержать разговор. Глупо заливать что-то еще, чувак явно наслаждается.

– Да, попа роскошная…

Через какое-то время этот кореец просит меня развлечь его брата. Тот, мол, скучает, но очень стесняется взять себе девушку.

Я переспрашиваю, кто за это будет платить, он говорит, что его брат. Я пересаживаюсь к его брату, стеснительному высокому мужчине, на вид ему лет 45–50. Он уже наполовину облысел и обзавелся пивным животом, но сильно душится дорогим одеколоном. Компенсация. Впрочем, вел он себя очень прилично. Рассказывал о том, где любит отдыхать с женой и детьми в Мексике, посоветовал мне несколько пляжей. Мы о чем-то мило беседовали, периодически я танцевала на его коленках – решила брать пример с Макани, но мне до нее было далеко. То, какие она исполняла пируэты, было действительно достойно чаевых в тысячи долларов. Она вела себя как рыба в воде. Для нее это была совершенно комфортная среда. Ее среда. И все мужчины это чувствовали.

В конце концов, ведь в этом вся суть: если делаешь, что любишь, будешь делать это хорошо. А когда не любишь – как ни старайся, ничего дельного из этого не выйдет.

Дома открываю переписку:

«Я и правда немного приболел. Представляешь, по ходу магия работает. Не сильно, думаю, как раз ровно половину от твоего. Надеюсь, тебе стало пропорционально легче».

4-я ночь. 220 долларов

Мы пытались попасть с Макани в одну комнату, но ее опять выбрали быстрее меня. Ночь не шла. Это был последний день месяца, а значит, у всех закончились деньги. Мы сидим на заднем сиденье с Дианой, миленькой бразильянкой с огромной, соответствующей своей стране попой и узкой талией. Дома ее ждет парень. Бедняга и понятия не имеет, как она подрабатывает. Мы обсуждаем мужчин.

– В Бразилии у нас одни животные! – жалуется она. – Их кроме секса вообще ничего не интересует. Я потратила столько лет на поиски нормального парня, но они все как один придурки. В итоге решила, что не могу больше с этим мириться, и переехала в Штаты.

– Да, я это сразу в Рио заметила. Там заняться сексом – все равно что в картишки перекинуться. Они вливают тебе в уши всю классику самых заезженных комплиментов, и как только понимают, что оно не сработает, моментально переключаются на следующую. В Москве, кажется, всё наоборот: парни не решаются подойти к девушкам до последнего. Им надо сначала изрядно напиться, вот тогда они богатыри.

– Так оставайся здесь, в Америке. Тут самые классные мальчики. Выйдешь замуж, и всё.

– Я не знаю… Я все равно в душе русская. Мне тяжело будет с человеком, который не знает моего языка.

Я рассказываю ей, что хочу в Москву, к своему другу, что у него уже с тех пор, как мы виделись вживую, появилась девушка, но вроде как там всё несерьезно, и я не знаю, что делать. И из-за того, что бразильянка теперь знает мой секрет, мне становится легче. Мы попадаем с ней и еще одной девочкой, у которой, к слову, тоже есть парень, в комнату к молодым ребятам – американцу, корейцу и палестинцу. Они под кокаином и экстази. Такие штуки чуются за метр. «Я милого узнаю»[95] по расширенным зрачкам. Они расслаблены до предела и, кажется, вообще забыли, в чем смысл этого заведения. Проходит десять минут, а они всё не могут решить, чего хотят. Тот, что кореец, по-видимому, их босс. Кожа лоснится от дорогих кремов. На голове кепка козырьком назад. Он явно из числа всех этих молодых ребят, работающих на Эппл или Фейсбук, которые рано добились успеха и не знают уже, на что тратить свои деньги. Все они обычно чертовски уверены в себе. Развалившись на диване, как король, он машет рукой и говорит:

– Да берите уже, какую хотите! They are on me[96].

Палестинец, покачиваясь, пытается сфокусироваться на моих глазах:

– Ты хочешь остаться?

– Конечно хочу!

– И ты хочешь? – спрашивает он бразильянку.

– И я хочу, – послушно отвечает та, манерничая.

– Ну тогда, конечно, оставайтесь обе!

Жестом руки он приглашает нас сесть. Ура. Спасены. Хоть что-то мы сегодня заработаем.