Можно всё

От его голоса и родной речи сразу становится легче. Меня отпускает.

– Ты опять куришь?

– Я всегда курю. Ты единственная, кто вечно меня об этом спрашивает…

– Может, это потому, что мне единственной есть дело до твоего здоровья?

Он ухмыльнулся.

– Маме еще есть, она тоже меня попрекает иногда. Так что случилось?

– У тебя браслетик новый?

– Ага. На встрече подарили. Так что случилось?

– Как там у вас с погодой?

– Понятно. Ты не хочешь отвечать.

У меня ломается голос.

– Я не знаю, что сказать. Если бы я могла собрать свои чувства в комок и передать тебе сейчас вот так, через экран, я бы это сделала. Но я не могу.

– Даш, что нужно сделать, чтобы тебе стало лучше?

Я долго молчу. Потом решаю сказать как есть. Полгода говорили как есть, что уж менять правила.

– Ну, если бы ты был рядом, было бы хорошо.

– А что-то менее географически сложное есть?

Я опять молчу.

– Нет.

Тишина. Холодный пот. Ему становится понятно, что я в него влюблена.

– Слушай, как же хорошо, когда люди правду говорят… – он тушит сигарету.

Мы молча смотрим друг на друга. Дождь продолжает бить по фанере, отмеряя тишину.

– Даш, ну ты же веришь в судьбу, когда-нибудь же мы встретимся. Не сейчас, так потом.

– Я не хочу потом… Откуда ты знаешь, что будет потом? Я продолжу жить, ты продолжишь жить. Все поменяется. Может быть, потом я не буду этого чувствовать. Но я чувствую сейчас. Я так редко такое чувствую…

Он опять молчит. Затем потупляет взгляд и отвечает:

– Я, когда говорю с тобой, вспоминаю себя настоящего. Это как портал в реальность. А здесь я как будто продолжаю играть роль. Мне нужно накопить полторы тысячи долларов, чтобы уехать. И если раньше это было сорок пять тысяч рублей, то теперь это все девяносто. Так что моя Москва может продлиться еще несколько месяцев, Даш.

– Но если ты женишься, я тебе этого не прощу.

Он улыбается.

– Как ты себя чувствуешь?

– Погано. Горло болит. Меня лихорадит.

– Давай заберу половину твоей болезни… А с остальной ты справишься.

– Давай.

Мы закрываем глаза.

– Сделано.

Мы разговариваем еще несколько часов, пока на улице не начинает светать. У меня утро, у него вечер.

– Ладно, теперь правда пора, я поехал к брату видео на английский озвучивать…

– Окидос. Я бы только знаешь что посоветовала… Ты, когда говоришь за кадром, говори немножко тише, спокойнее. А то ты как-то не по-настоящему звучишь, как будто докричаться пытаешься.

– Я знаю! Я вообще свой голос не узнаю, слушаю себя и думаю: «Что за мудак?»

– Да все нормально, просто ты как будто слишком стараешься. Будто зрители где-то в конце зала, а они же перед экраном. Представь, что рассказываешь все мне, что я сижу рядом. Я-то тебя сейчас прекрасно слышу.

– Хорошо, так и сделаю. Ложись спать. Я погнал, а то уже одиннадцать.

– Пока.

Я закрываю ноутбук и опять остаюсь одна.

3-я ночь. 220 долларов

Следующий день работы контрастно отличался от предыдущих. На этот раз я оделась совершенно по-другому. Не мило, а откровенно сексуально. Короткое черное боди и чулки. Даже в ночные клубы так не одеваются. Попробуйте только не взять меня теперь, сучки.

В ту ночь мы встретились с Макани. Она была счастлива меня видеть и обнимала, как ни в чем не бывало. В тот же час она уже собралась ехать со мной в Мексику и строила наши совместные планы по захвату нового континента.

– С тем парнем не вышло. Оказалось, у него была девушка. Она еще и преданная, ждала его, пока он в колонии срок отбывал целый год, представляешь! В общем, у них там любовь, я не стала мешать. У меня сейчас уже другие два мальчика. Один – буддист, другой – мусульманин. Одному больше нравлюсь я, другой больше нравится мне. Не знаю даже, кого выбрать.

– Детка, может, тебе сейчас вообще не нужен парень?

– Да, естественно, не нужен! Но разве ты не заводишь себе любовников в каждом городе, куда едешь?..

Наша машина подъехала к первому клубу. Кевин закурил свою ментоловую сигарету и сказал:

– Так, девочки, сегодня я злой. Поэтому всем слушать меня внимательно.

– Хорошо, Кевин, – послушно в один голос отвечают девочки.

– Комнаты номер два, три, пять, двенадцать, четырнадцать.

Он нажимает на кнопку, дверь автоматически отъезжает, и девочки, одна за другой, выпрыгивают на улицу.

– В этот раз мы должны попасть в одну комнату! – говорит Макани, хватает меня за руку и тащит за собой с улыбкой. Ее лицо блестит, за ней вьется сладкая волна спрея для тела. Мы заходим в клуб и идем по списку комнат. Рядом с Макани я чувствую себя непринужденно: она вселяет какую-то веру в себя и чувство легкости.

Длинный коридор. Стены обиты красным бархатом. Мы заходим в первую комнату. Там сидит куча азиатов, уже порядком пьяных. Девочки на высоких каблуках вьются вокруг каждого. Одни сидят на коленках, другие танцуют рядом. Парочка мужчин свободна. На них мы и охотимся. Макани хватает в руку свободный микрофон и начинает петь, пританцовывая в такт, с повадками аниматора, как будто разогревая толпу.

– Ну что, ребята, как ваша ночь? – говорит она в моменты проигрыша.