Можно всё

Вовка – белорусский парень, добрейшей души человек с отличным чувством юмора, включающим самостеб касательно того, что он белорус и вечно жрет картошку (на самом деле нет).

Массажист из глубинки, рубаха-парень, с красными щеками и добрым сердцем. Если начать с ним разговор, он может рассказывать что-то вечно, пока собеседник не уснет – видно было, что ему не хватало общения. Его мама умерла у него на руках за несколько месяцев до этих событий, и он еще не оправился от этой потери.

Второй бородач – серьезный парень с серьезным прошлым, по жизни скучающий по бардовским песням и ушедшему поколению. Он вечно неуклюже и будто бы злобно шутил, пытаясь тем самым сблизиться с людьми, но в итоге, наоборот, отталкивал их этим, и все же у него было доброе сердце.

Валера – красавчик из Питера, который вполне мог бы зарабатывать как модель и покорить любую женщину, но был скован и предельно молчалив. Он находил себе дело по душе и растворялся в нем полностью. Мог сутки напролет строгать лавку без потребности в общении с кем-либо. Возможно, причина тому была в том, что он не успел опомниться от длительных отношений, а может, он просто был таким человеком. Каждую ночь я спала на его прекрасной твердой мускулистой груди, он очень заботливо меня обнимал, но не пытался сделать что-то большее. Дополнительная ирония была в том, что мы практически не разговаривали.

В роли врача и музыканта выступал Юра Яловицкий – на деле музыкант из него оказался лучше, чем врач. Юра был ростом с меня, с большим животом, громким голосом и сильным пристрастием к сигаретам, алкоголю и мясу. Он чем-то напоминал медведя. Пока все экономили на каждом грамме веса в своих рюкзаках, Юра притащил с собой в горы пять килограммов шашлыка, настояв на том, что тушенка – это несерьезно. Мы ему за это были благодарны. Он жил в Одессе с мамой, хотя ему давно было за тридцать, зарабатывал на мануальной терапии и считал, что его бывшая девушка сломала ему жизнь, когда ушла к другому. Привыкнув к роли жертвы, он не мог найти в себе силы разобраться со своей жизнью. Зато благодаря этому он писал отличные, полные печали и одиночества песни.

Козырем команды был Виталик, в шутку прозвавший себя выживальщиком Ануфрием. Он тоже снимал видео, и за его приключениями наблюдала солидная аудитория. Виталик был самым старшим из нас, и оттого самым мудрым. Он отменно вел Мафию, поддерживал наш командный дух и мог присоединиться к любому разговору, превратив его в философскую беседу, после которой все еще полночи думали в палатках о чем-то своем, лишившись сна. Дома его ждала жена, и, кажется, у них даже был ребенок: в их отношениях были какие-то проблемы, которые явно его беспокоили, но говорить об этом он не хотел.

Из женского состава была девочка-художница, которая мало разговаривала и была очень замкнута. Все дни напролет она либо задумчиво рисовала макеты дома и портреты ребят, либо отсиживалась в палатке. Ей явно было не по себе в нашей компании. Она начала знакомство со всеми с фразы: «Меня еще никуда в жизни не брали и вот наконец-то взяли», после чего мы, естественно, насторожились, задумавшись, почему же ее никто не брал. В качестве муз, богинь и поварих выступали та самая «с шилом в попе» Сысоева Настя и ее подруга не менее модельной внешности.

Закупившись всем необходимым для постройки дома, мы с Липатовым пришли к маршрутке, где нас ждала остальная команда.

Я боялась встречи с Настей. Тот факт, что мы спали с одним и тем же мужиком, ставил нас обеих в максимально некомфортное положение, но я понимала, что лучше нам сразу каким-то образом подружиться, потому что любая неприязнь вскроется в походе сразу и будет лютый пиздец. Поэтому по системе «держи друзей близко, а врагов еще ближе» я готовилась сразу махнуть белым флагом и широко улыбаться.

И вот эти ундины предстали передо мной. Высокие, худые, весом около 50 килограммов, с распущенными волосами до самой задницы, не считающие нужным носить лифчики: они выглядели, как «те телки, на которых будут дрочить зрители». Не на одних же потных мужиков смотреть.

Подруга Насти была одета в обтягивающие джинсы и когда-то модную вязаную майку, под которой были отчетливо видны ее соски. Стоя в модельной позе, она курила и со скукой смотрела в сторону, создавая впечатление ТП, которая сама пока не поняла, куда едет.