Мрачные сказки

Обвив одним концом веревки запястья Эша, Паркер закрепляет другой ее конец на нижней ветке дерева Мабон. То же он проделывает и с Тёрком, чтобы они не смогли самостоятельно выбраться из ямы. После этого Паркер вместе с парнем по имени Орион начинает засыпать ямы, хорошенько утрамбовывая землю. Чтобы мужчины не смогли не только сдвинуться с места, но даже пошевелиться.

– Я знаю, следующие несколько дней дадутся многим из вас тяжело, – голос Леви заглушает глухой стук, с которым комья земли падают в ямы. – Но я вас прошу: не пытайтесь их освободить. Ранние поселенцы были уверены: это единственный способ вытянуть ветрянку из пор кожи. Если Эш и Тёрк заражены, почва высосет болезнь из их тел. Для обоих это единственная надежда на спасение.

Глаза Тёрка закрываются, а с передней скамьи до меня доносится плач Марисоли. Кто-то помогает ей встать, и она уходит с площадки раньше, чем земля закрывает грудь Тёрка. А я думаю о Колетт, жене Эша: «Знает ли она, что он сделал? Сказали ли ей об этом? Последние несколько дней Колетт находилась в родильной хижине, где о ней и новорожденной малышке заботились наши женщины. Но известно ли ей о волнениях в общине, причиной которых стали ее роды? Знает ли Колетт о том, что ее мужа зарывают в яме под деревом Мабон, как велит старинный обряд?»

– Мы выждем трое суток, а потом откопаем их и посмотрим, инфицированы они или нет, – закашлявшись, Леви отворачивается от Эша и Тёрка.

Он нетвердо держится на ногах – наверное, опять пил.

– Мы должны защитить нашу общину. Мы должны быть преданны и этой земле, и друг другу.

Глаза Леви ритмично моргают, дыхание перехватывает, ему становится все труднее говорить:

– Мы должны быть уверены, что Эш и Тёрк вернулись в Пастораль здоровыми, что они не занесли к нам болезнь, способную проникнуть сквозь стены жилищ и уничтожить нас.

Все молчат, наблюдая за последними комьями земли, падающими у плеч Эша и Тёрка.

– Мы не можем впустить тьму в нашу общину!

Леви взмахивает рукой. Он точно пьян! Сейчас он оступится и упадет со сцены в грязь. Поддавшись инстинктивному желанию ему помочь, я вскакиваю со скамьи. Но Калла сжимает мне руку. И я опять сажусь. Не проронив больше ни слова, Леви подходит к краю сцены и с громким топотом сходит с нее вниз по ступенькам. Мы с Каллой молча наблюдаем за тем, как он, пошатываясь, пересекает площадку и удаляется в центр Пасторали. Когда Леви скрывается из виду и я перевожу взгляд на дерево Мабон, Паркер и Орион уже прислоняют лопаты к его стволу.

И Эш, и Тёрк закопаны по шею, руки вытянуты над головой. Глаза Тёрка закрыты, но Эш глаза не закрыл. Он отыскивает меня в толпе, и его зрачки пронзают меня иглами. Я ведь мог им обоим помочь… если бы захотел… Я мог броситься к дереву Мабон, оттолкнуть Паркера, разрезать веревки и вытащить обоих из земли. Я мог бы заявить на всю общину, что это негуманно, не по-человечески, Леви зашел чересчур далеко!

Ведь меня тоже могли закопать в такой яме. Я же сотни раз пересекал границу. Но никем не замеченный оставался безнаказанным. И Би могла оказаться на месте мужчин. Да любой из нас! Но я ничего этого не сделал, потому что испугался. Испугался того, что могло произойти следом. И лишь смотрел на Эша, как последний трус. Не выдержав его взгляд, я поворачиваюсь к жене. Но она уже встала и спешит от честного собрания прочь, к дому.

Калла

Большой палец зацепился за колючку, и та в отместку выдрала из него кусочек плоти; почву под шиповником забрызгали капли крови. Я уже отрыла от корней растения пару футов земли. И теперь «перепахиваю» почву по широкой дуге – от кустов до тропинки, петляющей вглубь сада. Над головой стелется ясное ночное небо – черный ковер с крошечными, хаотично проколотыми дырочками, из которых струится мерцающий свет звезд.

Я не могу помочь Эшу и Тёрку. Они уже закопаны в ямах. Но мне нужно отыскать Тревиса Рена и Мэгги Сент-Джеймс. Мне необходимо выяснить, что с ними случилось. Мне надо исправить то, что еще можно исправить.

Я врываюсь в почву ногтями; в груди клокочет отчаяние, в ушах звенит паника. Я уже откопала две книги в саду. Возможно, их спрятано больше – этих тайных знаков, оставленных Тревисом Реном, вещей, которые он хотел, чтобы мы нашли. Я отваливаю в сторону еще один ком земли. Поблизости суетятся куры; они усердно долбят клювами свежевскопанную землю. Стоит птице вытащить из нее жирного червяка, и она поспешно отскакивает в сторону. Мои пальцы ворошат почву. Надежда пока теплится – а вдруг я все-таки найду в ней предмет, созданный руками человека. Увы. Пальцы нащупывают лишь мелкие камушки да старые корни давно умерших растений, что росли здесь много сезонов назад. Сад больше не поощряет меня новыми находками.