Мрачные сказки

– Би, – притягивает он меня к себе. – После нынешней ночи я буду принадлежать Алисе.

– Ты уже ей принадлежишь.

«Ты уже на ней женился!» – хочется выкрикнуть мне.

Леви вздыхает:

– Но мы всегда были вместе… ты и я. Даже когда были моложе. Я всегда полагал, что женюсь на тебе, что ничто нас никогда не разлучит.

– И выбрал ее, – с горечью замечаю я. – Ты сам нас разлучил.

– Нет, – возражает Леви. – Не я нас разлучил, а это место, эта община.

Я лишь качаю головой, и теперь уже мне заливают глаза слезы. Мне не хочется слышать от Леви таких слов. От них только хуже. Боль из-за его предательства, из-за его женитьбы на другой женщине, раздирает мне сердце. Леви обидел меня так, как никто другой не смог бы обидеть. И я его ненавижу, ненавижу, ненавижу!

– Я больше не твоя, – удается мне выдавить через силу.

– Это неправда, – протестует Леви.

Его голос дребезжит хрипотцой, боль изнутри выплескивается наружу:

– Я все еще твой.

– Нет!

Я вскакиваю с кровати. Но Леви нагоняет меня у двери, хватает за локоть. Я разворачиваюсь, хочу крикнуть, чтобы он меня отпустил, оставил в покое. Мне хочется бросить ему в лицо: «Я тебя ненавижу! И никогда не прощу тебе того, что ты сделал! Любя меня, женился на другой, отказался от нашего ребенка – крошечной искорки света внутри меня…» Но руки Леви находят мои кулачки, мое лицо и снова притягивают к себе.

Я не хочу, чтобы он так прикасался ко мне. Я не желаю ощущать так близко его пыл, напоминающий о тех ночах, когда мы с ним сливались в объятиях под этим стеганым одеялом. Я не хочу больше этого… Но его губы уже у моего уха, нашептывают то, о чем мне будет тошно вспоминать утром. Его пальцы уже треплют мне волосы, а слова спутывают разум. И я чувствую, что проваливаюсь, тону в его руках, а мой рот ищет его губы. Я ненавижу этого человека. Я бы выдавила из него жизнь, если бы руки нашли его горло.

Но он снова шепчет мое имя, а его руки уже нашли подол платья. Я ненавижу его и… прижимаюсь губами к его губам. Я ненавижу Леви и растворяюсь в его поцелуях. Его сердце бьется в моих ушах, кожа млеет под его дыханием, а тело дрожит от его прикосновений.

Я ненавижу его! Я его ненавижу! Спина упирается в закрытую дверь, я притягиваю к себе Леви.

Я его ненавижу…

Его губы блуждают по моему горлу, мои руки – по его позвоночнику. Впадинки, ямочки… Ненавистные. Любимые… Я забываю, что Леви меня не хочет. Забываю, что теперь он женат, связан узами с другой. Я забываю – на мельчайшую долю секунды, – что я ненавижу его всем своим существом. Ненавижу, ненавижу, ненавижу.

Но… я позволяю этой ненависти превратиться в огонь. И он сжигает все мои сомнения. Я больше не думаю о завтрашнем дне. И меня больше не волнует, что я буду чувствовать утром. Я уступаю своей неизбывной любви у этой двери в его спальню. На этих белоснежных простынях. И на мгновение мне кажется, будто я вижу потолок… И мелкий цветочный орнамент на голубых обоях… А еще – окно, смотрящее на высокие сосны.

Мне кажется, что я вижу лицо Леви: морщинки вокруг его зеленых-презеленых глаз, безукоризненные контуры носа и подбородка, губы, скользящие по моей ключице. На кратчайший миг я снова вижу! И меня это приводит в ужас.

Калла

Ложь есть ложь, и это ложь. И таковой остается, слетев у тебя с языка. Независимо от твоих намерений.

Живя в Пасторали, ты постоянно ищешь способы, как сберегать в тайне хотя бы частичку себя, сохранять свою индивидуальность, неповторимость, отличающую тебя от общей массы. Но ложь, что я сказала мужу, – совсем другое. Я обманула его, потому что боюсь. Потому что мысли, витающие в голове, смущают и пугают меня. Они лишены логики, того смысла, который я пытаюсь найти.

Я сказала Тео, что не читала детской песенки в книге про Лисий Хвост… Но я ее прочла. И теперь декламирую ее вслух каждый день. Ее слова звучат в моих ушах, когда я пытаюсь заснуть. Я бормочу их, стараясь дышать ровно. Я столько раз перечитала ее текст, водя по буквам кончиком пальца, что теперь мне мнится, что эти буквы въелись мне под кожу.

Но я храню это в секрете и не рассказываю Тео. Хотя муж тоже мне солгал. И Би солгала – ложь растет в утробе сестры. Пока крошечная, но скоро она станет слишком большой и заметной, чтобы ее можно было утаить.

Стоя в нашей спальне, я держу книгу об Элоизе и Лисьем Хвосте, которую достала из шкафа. Мои пальцы беспокойно теребят края обложки. Может, я подсознательно хочу ее отодрать, а саму книжку разорвать на клочки и бросить их на пол? В окне я замечаю мужа, возвращающегося из Пасторали. После свадебной церемонии он пошел поговорить с Леви, я вернулась домой одна. Но чем дольше Тео отсутствовал, тем сильнее крепла во мне уверенность, что что-то случилось.

Наконец он показался на дальнем поле. Идет быстро, с опущенной головой. Запихнув книгу под подушку, я прислушиваюсь к шагам мужа. Вот Тео входит в дом, поднимается по лестнице, перемахивая через две ступеньки сразу. Еще секунда – и он возникает в дверном проеме нашей спальни.

– Би не вернулась? – быстро спрашивает Тео.

Я мотаю головой.

– Она оставалась в доме Леви, когда я ушел.