Мрачные сказки

– Зачем она к нему пошла?

Проигнорировав вопрос, Тео пересекает комнату и протягивает руку:

– Посмотри, что я нашел.

В темноте спальни мне трудно рассмотреть, что муж держит в руке. Но когда он подносит ее к окну, я вижу на его пальцах серебряную цепочку, поблескивающую как вода в лунном свете. Тео кладет мне ее на ладонь, давая подержать и разглядеть получше. Как будто она теперь моя, как будто он передает ее мне на хранение.

С блокнотом было иначе. Он не позволял мне даже прикоснуться к нему.

На цепочке несколько подвесок – крошечных книжечек.

– Их четыре, – говорит Тео.

Я притрагиваюсь кончиком пальца к каждой из них, нахожу цифры, оттиснутые на серебряной поверхности: первая, вторая… четвертая, пятая. Цифры «3» нет. Взволнованно выдохнув, я сую руку в карман. Вытаскиваю крошечную подвеску, которую нашла в саду закопанной под розовым кустом, и надеваю на цепочку, рядом с остальными. Застежка у цепочки сломана, но мне удается согнуть мягкий металл и зажать кольцо. Теперь все пять подвесок на месте. Там, где им полагалось быть.

– Где ты ее нашел? – интересуюсь я у мужа.

Выражение его лица напряженное. И понять, куда он смотрит, – на меня или на цепочку в моей руке – я не могу.

– В доме Леви.

– А где именно в его доме? – допытываюсь я.

– В камине. Он пытался ее сжечь.

Я сжимаю цепочку в кулаке.

– Зачем?

Взгляд мужа устремляется к окну, словно ему что-то почудилось. Но почти сразу возвращается ко мне.

– Не знаю. Но Мэгги Сент-Джеймс была здесь, однако Леви умолчал. Они оба здесь были – и Тревис, и Мэгги. Леви знал об этом.

– Леви знал о Тревисе?

Опустив руку в карман, Тео достает из него что-то еще. Клочок бумаги.

– Я нашел его вместе с цепочкой. Он пытался все это сжечь.

Я беру у Тео сложенный листок.

Ситуация изменилась. Леви хочет, чтобы я остался в Пасторали. Он спросил меня, не хочу ли я пожить в общине. Он думает, что моя способность видеть прошлое, прикасаясь к вещам, поможет ему руководить людьми. Но я отверг его предложение. Я сказал, что уйду, едва стает снег.

Леви стал объяснять, что это невозможно. Что выходить за границу Пасторали опасно. Он пытался меня удержать… и я толкнул его. Мы подрались, налетели на окно, стекло разбилось, и один из осколков порезал мне голову чуть выше уха.

Мэгги зашила рану, но отчаяние внутри меня нарастает. Мне надо выбраться из этого проклятого леса. Я решил спрятать блокнот и эти страницы – доказательство того, что я здесь был. Возможно, Бен начнет меня искать и доберется сюда. Или родители Мэгги. Хотя они, скорее всего, подумают, будто я плюнул на это дело и поехал дальше на север. Мной никто не дорожил настолько, чтобы волноваться из-за моего исчезновения.

И вот еще что. С Мэгги все намного усложнилось. Теперь я не могу уйти без нее… Я переживаю за нее так, как ни за кого никогда не переживал. И мы либо вместе уйдем, либо вообще не уйдем.

Приблизившись к окну, Тео выглядывает в ночь.

– Леви знал, что они были здесь? – чуть не задыхаюсь от волнения я.

Муж кивает:

– Он знает гораздо больше, чем говорит.

Внезапная головная боль отдает мне в глаза. Я подхожу к мужу, встаю рядом с ним у окна и вглядываюсь в луг. Каждый из нас ищет ответы в его густой траве, ставшей блеклой и печальной в нагоняющем дремоту лунном свете.

– Что Леви говорил об окне на террасе? – спрашиваю я.

– Его якобы разбила ветка дерева во время грозы две зимы тому назад. О драке не было ни слова.

Лицо Тео сделалось холодным и хмурым, словно он уже ни в чем не уверен.

– Мы решили, что виной всему гроза, когда поутру увидели разбитое окно. Похоже, мы ошибались.

– Но неужели мы всё проспали? Двое мужчин дрались, разбили стекло, а мы ничего не услышали? Как такое могло быть?

– Была гроза, гремел гром…

В сомнении я качаю головой, но перевожу взгляд на пограничные деревья.