Мрачные сны Атросити (СИ)

Атрокс опешил от внезапных нападок. Последний раз они виделись где-то в начале времен. С тех пор многое изменилось. Разве чужие люди кидают друг другу упреки?

— Ни о каком предательстве не может быть и речи.

— Неужели? — Энигма выразительно вскинула бровь. — Мне казалось, что мы дружили. В те давние времена, когда мы с тобой были нечто иным, чем теперь.

— К чему вспоминать юность? — пренебрежительно бросил Атрокс и наконец прошел в комнату. — Тем более, это ты отвернулась от меня.

— Я боялась потерять себя. Ты ставил под сомнение все мои мечты, и всякий раз, когда я готовилась совершить что-то грандиозное, ты обрывал мне крылья.

— Твои мечты были лишь сказками. Я должен был указать тебе на это. Думаешь, я возвел бы Атросити на мечтах?

— Кто знает? Ты ведь не пробовал. Ты предпочел возвести его на страданиях.

— Это не правда, — отрезал Атрокс, поправляя ворот темно-синего военного кителя, украшенного отличительными нашивками. — И не тебе судить об этом.

Энигма устало вздохнула.

— Ничего не изменилось. Ты по-прежнему не слышишь меня. Я сбежала лишь потому, что ты своим поведением сам прогнал меня.

— Да разве ты сбежала? — Атрокс начал нетерпеливо ходить по комнате. — Ты все время была где-то рядом, забивала голову гражданам своими наивными идеями о свободе и безграничных возможностях. Они верили тебе. И что получилось в итоге? Жестокий мир показал, что наивным в нем не место. Атросити был не готов к этому, но я все исправил.

— Исправил? Ты стал тираном! К чему все эти бронированные слуги закона на улицах? Жители настолько ими запуганы, что думают, будто полицейские — не люди.

— Полицейские ходят в броне, чтобы в любой момент дать отпор Зверю. К тому же, страх помогает хранить порядок.

Энигма с упреком глянула на него.

— Ты превратил наш мир в тюрьму.

— Это лишь твое мнение.

И все же это мнение его задевало. Он посвятил себя служению народу. Он добивался мира и порядка, чтобы сохранить город. И он собирался сделать Атросити великой империей, когда придет подходящее время. Почему же она не может понять эту очевидную истину?

— Внешний мир полон зла. Теперь полон зла и Атросити.

— Это так. Но я работаю над этим.

Энигма внимательно посмотрела на него, и ее рубиновые глаза сверкнули в лучах множества ламп. Она выглядела взволновано.

— По-моему ты запутался.

— Нет. У меня есть четкая цель и четкий путь к ней.

— Почему ты думаешь, что не можешь ошибаться в намеченном пути?

— Потому что нет никого, кто видит дальше моего взгляда.

— А как же я? — совершенно искренне удивилась Энигма. — Я тоже кое-что вижу и знаю.

Атрокс надменно прищурился.

— Твои знания и действия привели к войне.

Энигма нахмурилась и опустила глаза.

— Возможно, я так и осталась наивной дурой, какой была много лет назад. Но и ты так и не избавился от максимализма. Я признаю, что порой гналась за химерой. А ты можешь признать, что не я одна виновата в войне? Атросити — целостная структура. Все в ней взаимосвязано. Так что несправедливо было объявлять меня вне закона.

— Я поддерживаю порядок, — уверено заявил Атрокс. — Я стремлюсь обезопасить жителей от твоего тлетворного влияния. Без него я смогу поставить Атросити на ноги.

— Неужели ты правда веришь в это? А как же Первородный Зверь, который все разрушает? Этот сгусток тьмы вырос из отчаяния, ненависти и боли тех, кто пропал в тюрьмах. Из тех людей, которых ты пытался вычеркнуть из Атросити. Как бы ты ни пытался избавиться от того, что не признаешь, оно возвращается в виде Зверя. И уничтожает город.

— Я не виноват в появлении Зверя. Его породила война. И раз уж на то пошло, преступникам дают приют, несмотря на их злодеяния, а они продолжают вредить Атросити, вскармливая Зверя своими пороками.

— Может, стоило для начала разобраться, почему те люди стали такими?

Энигма тоскливо глянула в сторону, словно видела там что-то печалящее. Атрокс невольно и совершенно неуместно залюбовался ее тонкой длинной шеей.

— Это просто их природа, — как можно спокойнее ответил он, прогоняя смутившую его мысль. — Ровно такая же неизменная, как и твоя. Ты — слабость Атросити. И заражаешь людей идеями мира, равенства, свободы чувств и поведения, а потом они сталкиваются с настоящим миром и не могут его вынести.

Энигма фыркнула.

— Я давно ничего подобного не делаю. В таком-то чистом и непорочном месте, как Атросити, разве можно вещать о свободе и радостях жизни?