Мрачные сны Атросити (СИ)

— Многое в тебе изменилось, — Атрокс оценивающе посмотрел на Энигму, считая ее положение жалким, и изо всех сил старался игнорировать те изящество и стать, что подарило ей время. — Но ты все такая же чувствительная. Я уверен, война случилась из-за твоей слабости. Острая реакция на удары жизни порождает боль, сомнения, былые ценности начинают казаться неверными и их мгновенно пытаются сместить другие, почуяв слабость конкурентов. Эта буря чуть не погубила нас всех. Война стремительно шла к точке невозврата. А затем — один мощный, убийственный импульс, за которым я не уследил — и вот уже весь Атросити отравлен. Я не погружал мир в кому. Это случилось из-за отравления, к которому привела война. Наш мир мог погибнуть, но я удержал равновесие между жизнью и смертью.

— Ты действительно спас город, — признала Энигма. — Но этого недостаточно! Равновесие между жизнью и смертью слишком шаткое. Пора выводить мир из сна, который ты так ревностно охраняешь.

— Пусть лучше этот мир спит, — в сердцах ответил Атрокс. Он злился на нее, что она пытается учить его вещам, которых сама не понимает. И злился на себя, потому что совершенно не представлял, как осуществить то, о чем говорит она. — Я предпочту эту сонную пустоту тому хаосу, который следует за тобой.

— Только бесчувственный демон может насильно удерживать в коме целый мир, — горько усмехнулась Энигма. — Но ты, — она сверкнула глазами, — ты удивил меня, Атрокс. Я думала, что ты давно превратился в робота, но в тебе еще есть сентиментальность. Иначе к чему тебе нужно было устраивать эту аудиенцию со мной, когда можно было просто отправить на остров?

Атрокс прошел мимо кресла и подошел к окну, пытаясь высмотреть город сквозь серую вязкую пелену. Его сердце бешено колотилось. Казалось, впервые со времен войны он нервничал.

— Сентиментальность тут ни при чем, — сказал он, не оборачиваясь. — Я должен был убедиться, что этот вредный огонь бунтарства погас в твоих глазах.

— Звучит странно, — услышал он за спиной. — Ты не мог бы вернуться? Мне тяжело разговаривать со стеной.

Он боялся смотреть ей в глаза, но все же отошел от окна и сел недалеко от Энигмы, в другое кресло. Она была напугана.

— Ты хочешь убить меня? — сдавленным голосом спросила она.

Его сердце екнуло. Если убрать Энигму насовсем, что изменится в этом мире? Атроксу стало не по себе, хотя раньше он допускал такой исход. Только теперь он осознал, что тайно от самого себя мысленно цеплялся за те беспечные дни, когда не было Атросити, и их сущности, беззаботные, веселые, вместе познавали открывшийся им мир.

— Ты подавлена, — сказал он. — Ты стала серьезней, виден груз опыта за плечами. Но сущность твоя неизменна.

— И? Что из этого следует? Что меня ждет?

Энигма смотрела на него требовательно и нетерпеливо. Даже в костюме арестанта, измотанная и напуганная, она казалась величественной. Белоснежные кудри, собранные в хвост, строгая и одновременно с этим чувственная красота лица. Спустя столько лет она стала похожей на древнегреческую богиню. Она нравилась ему еще будучи смешной неуклюжей девчонкой. И даже раньше — когда они вовсе не были людьми. Да, он вспомнил. Вспомнил то, что не хотел никогда вспоминать. И теперь его сердце вновь колотилось, как бешеное, от чувства, которое он всегда считал глупым и фальшивым.

— Как тебе удалось выжить во время войны? — спросил он.

Энигма удивленно уставилась на него.

— Я…

— Мистер президент! — внезапно в пространство через рацию вторгся голос Сайма. — Дело требует вашего участия. В здании нарушитель.

Глава 7. Во имя добра

Солдаты, пришедшие вместе с референтом вскоре после вызова, бросили Марка к ногам деспота. Руки ломило от тесных наручников, в ушах звенело: то ли от ударов, то ли от паники. Бронекостюм вместе с бластером отобрали еще возле лифта, хотя теперь эти вещи вряд ли смогли бы ему помочь. Марк осторожно встал на ноги, не прекращая пялиться в сверкающий чистотой пол. Неужели он правда верил, что смог бы убить тирана? Сейчас он боялся даже взглянуть на него.

— Кто этот гражданин? — прозвучал холодный, строгий голос.

Марк поднял глаза и ахнул. Перед ним стоял человек, похожий на Энигму. Такой же неестественно белый, все в нем было словно не настоящее: и плотная, как у статуи, кожа, и слишком яркие, подобные окрашенному стеклу, красные глаза, и волосы, будто бы сделанные из искусственного волокна. За его спиной, в кресле, Марк увидел шокированную Энигму. Страх чуть разбавился, Марк приободрился: она жива! И теперь, на фоне ее мягкости, Атрокс стал казаться еще более хищным и отталкивающим.

— Марк Вир 22-15-12-9-20-9-15-14, — отрапортовал референт, сверяясь с протоколом.

Но Атрокс злобно косился на Энигму, явно ожидая ответа от нее. Та молчала.

— Снова ты впутываешь в свои темные дела горожан.

— С чего ты взял, что этот человек как-то связан со мной? Он же совсем простой. Его наверняка подставили.